Левсет Дарчев - Сын будет таким, каким воспитаешь

– У меня есть сын, – продолжал гость, – он уже взрослый, самостоятельный мужчина. А у тебя дочь, Галима. И я вместе с моими братьями пришел в твой дом просить руки твоей дочери.

Гаджали застыл и продолжал сидеть с открытым ртом, от неожиданности не в силах произнести ни слова.

– Это будет богоугодное дело, Гаджали халу, – продолжил другой, видимо младший брат Керима. Из под папахи из овечьей шкуры на Гаджали смотрели карие глаза, которых разделял нос с горбинкой. Он тоже хочет убедить меня в богоугодном деле, успел подумать Гаджали.

– На все воля Аллаха, Керим, – наконец выдавил Гаджали. – Я и не думал, что моя дочь такая уже большая, и ее можно выдать замуж. – Время так быстро бежит, и я не замечаю, как все меняется. – Я не знаю, что и сказать.

– У нас славный и уважаемый род, Гаджали халу, – вмешался в разговор третий с квадратным лицом. – Вы не пожалеете – мы будем беречь ее как зеницу ока. Мы, прежде чем придти в ваш дом долго думали и решили, что наше объединение станет хорошей основой для дружбы двух сел. Этот косой – еще и политик, подумал Гаджали, складно говорит.

– Я не могу дать вам ответ сразу, – вежливо произнес Гаджали. – У меня есть старший брат. Я должен обсудить это.

– Конечно, конечно, – согласно кивнул Керим. – У нас есть время, и мы можем подождать.

Гаджали склонил голову в нерешительности. Он понимал, что это хороший вариант, чтобы обзавестись родственными отношениями с состоятельным родом: у его сыновей будет хорошая опора и поддержка, а у дочери будет обеспеченная жизнь.

Вдруг дверь в гостиную приоткрылась, и появилась голова Селима.

– Извините, – произнесла она робким голосом. – Гаджали, можно тебя.

Она увлекла мужа в дальний угол коридора.

– Они пришли засватать Галиму? – спросила она немедля.

– Да, – коротко произнес Гаджали

– Ты уже решил? – Селима смотрела в глаза мужа.

– Нет еще.

– И не думай!

Гаджали нахмурился.

– Почему?

Селима молчала, – она не знала, как это сказать мужу.. Она проглотила комок.

– Ты знаешь сына Габиба, Раджаба?

– Знаю.

– Он примчался только что и…

– Что «И»?

Селима подняла глаза полные ужаса на мужа.

– Он сказал, что если вы выдадите ее замуж, то он ее сегодня же похитит, – произнесла Селима дрожащим голосом, – она в подавленности опустила голову.

Гаджали пришел в ярость – его зубы заскрежетали.

– Он, сын Габиба, будет диктовать мне условия. Я убью его. – Гаджали, забыв, что дома у него гости, направился за ружьем. Селима вступила вперед и взмолилась.

– Гаджали, я тебя умоляю, не делать этого. Не надо пачкать себя кровью. И… – она сделала паузу. – О дочери подумай.

– Что! – громко прокричал Гаджали, теряя самообладание. – Что ты говоришь. Моя дочь…

Гости, тихо сидевшие в гостиной, глядя друг на друга и безучастно шаря глазами по интерьеру комнаты, услышали глухой выстрел, затем окрики: «Остановись. Не надо убивать» – и они переполошились. Младший аж подпрыгнул на месте и тупо уставился на старшего брата.

– Что такое? – выдавил он с открытым ртом и скосившимися от страха глазами. – Он хочет нас убить. Уходим!

В коридоре шум усиливался.

Братья вскочили, и один из них сунул голову в проем двери и застыл

– Пустите меня, – кричал Гаджали, вырывая ружье из рук жены и подоспевшего сына. На полу лежали осколки разбитого от пули глиняного кувшина, залитые его содержимым- молоком.

Гости, молча, прошмыгнули мимо разбушевавшегося не на шутку хозяина дома, опасливо глядя по сторонам, быстро отвязали лошадей и дали деру.

– Слава богу, – сказал косой, вздыхая с облегчением, – успели унести ноги живыми. Ей богу, эти курахцы, я всегда говорил, ненормальные какие-то. Расскажи кому- не поверит: всего то хотели засватать его дочь, а он в ружье. Нет, я больше в Курах за невестой – никогда, брат. Так что, давай ищи невесту где-нибудь в другом месте, но только не в Курахе.

Гаджали долго не мог прийти в себя от ярости, когда какой-то сопляк бросил ему вызов и поставил условия. Коса Гаджали скользила по траве со свистом, и он после каждого взмаха шел на один шаг вперед. Разбираясь со своими мыслями, куда глубоко впутался сын Габиба, он то и дело останавливался, подпираясь косой и глядя на село.

– В чем дело, папа, ты устал? – спросил Абрек, приблизившись к нему и сделав последний взмах.

– Не могу успокоиться, – прошипел Гаджали, мотнув головой. – Еще никто не позволил себе так поступить со мной – прийти ко мне домой и сказать:» Я похищу твою дочь». – Абрек стоял с опушенной головой, не желаю нарушить разговор отца с самим собой. – Ты хоть знаешь его- этого Раджаба?