Борис Цеханович - Кто служил в армии, в цирке не смеётся. Сборник рассказов

Три дня тому назад построил он нас на Учебном центре и начал растолковывать свою очередную сумбурную идею. На дворе было лето и непонятно откуда, днём, повылазило злое комарьё. И вот над нами вьются две тучи наглого и откормленного комарья. Одна туча над нами, вторая над генералом, который вальяжно прогуливался вдоль строя. У нас у каждого по березовой веточке и как только генерал поворачивался в другую сторону, так мы хлестали себя, на миг отгоняя назойливых и самоубийственно упорных комаров. А генерал ходит и ему хоть бы хны. Но на его длинном носу уже некоторое время сидел комар и жадно упивался генеральской кровью, неприлично раздувшись «по самое не хочу».

Повернувшись в очередной раз и, уловив взмахи берёзовых веточек, генерал укоризненно начал говорить: – Товарищи офицеры, где ваша офицерская выдержка? Хотя бы меня постеснялись… Вот я вижу, что у меня на носу комар сидит, но ведь веточкой не махаю, – Бийский скосил глаза и сосредоточил взгляд на раздувшимся комаре и осторожно, чтобы не спугнуть показал на него пальцем.

– Вот… пьёт гад мою кровь, но я же генерал и не позволю себе махать веточкой….

В этот момент, комар потерявший от жадности всякую меру, неожиданно лопнул и тут же умер, а крупная капля крови прокатилась по коже и застыла, повиснув на кончике носа.

– Блядь…, – неожиданно озлился генерал, – я хотел похвалиться генеральской выдержкой и дать этой суке спокойно улететь, а эта скотина подвела меня и лопнула….

От злости генерал не рассчитал силу движения руки – хотел скинуть капельку крови, а вместо этого сам себе заехал в нос. Ему было очень больно, даже глаза повлажнели… И только и оставалось зло выматериться.

Как-то раз, во время обеда, он неожиданно приехал в полк и непонятно зачем, помчался в парк. Дежурного не было, обедал, и генерала встретил зачуханный и грязный дневальный по парку, но браво и чётко доложил зам командующему, закончив доклад представлением: – дневальный по парку рядовой Бийский….

– Ааааа…, брат, братан…, – генерал экзальтированно бросился обнимать, ни капли не изумившегося солдата, после чего они сели на пыльное бетонное крыльцо и в течение часа, пока в парке не стали появляться офицеры, о чём-то задушевно беседовали

Запыхавшемуся зам по вооружению, прибежавшему с докладом, приказал: – Брата моего одеть, отмыть и привести в божеский вид.

Хотя, конечно, он не был его братом, а так… однофамильцем, да ещё хорошей неряхой, но теперь как генерал приезжал в полк первое, куда он ехал, это был парк, где ему представляли «подготовленного» рядового Бийского. Они обнимались, уходили в тенёчек и о чём-то оживлённо базарили, вгоняя в тихую тоску начальство. Чего там мог лишнего сболтнуть солдат?

Показные занятия на нашем караульном помещении, в декабре месяце прошлого года, вообще оставили яркий след. До сих пор мы с удовольствием делились юморными впечатлениями, рассказывая различные перипетии данного события тем, кто не участвовал в этих скачках.

В один морозный, очень морозный день, генерал Бийский как ураган ворвался в наш полк и радостно «обрадовал» сообщением, что через неделю на базе нашего караульного помещения пройдут показные занятия, в масштабе нашей армии.

Что было в эту неделю…, вспоминалось с истеричным хохотом. Справедливости ради, надо сказать, что генерал умел «закручивать». И мы закрученные до отказа закрутились и не только мы. Из захолустной полковой караулки, стоявшей на окраине военного городка, сделали приличный караульный городок, где можно было проводить занятия и инструктажи, в том числе и с караулами сопровождающие грузы на железнодорожном транспорте. Военные железнодорожники притащили целый товарный вагон, сняли колёса, протащили под всеми трубопроводами, устроили насыпь с рельсами и шпалами и водрузили туда вагон уже с колёсами. А уж начинку вагона и всё остальное делали МЫ – Офицеры. Солдат у нас не было. Это на караульном городке, на холоде и морозе. Но в караульном помещении, хоть и в тепле, было не лучше. Все помещения караулки были распределены между батальонами-дивизионами и отдельными подразделениями. И помимо несчастных караульных бодрствующих и отдыхающих смен, неприкаянно бродивших внутри, там ещё деятельно суетилось до двадцати офицеров. Красящих, подгоняющих, ремонтирующих, вставляющих, ругающихся между собой и много суетившихся – днём и ночью. Дивизион и всю артиллерию в этот момент представляли начальник артиллерии подполковник Левшин и я, командир противотанковой батареи. И нам достался центральный коридор, который мы должны были оклеить обоями и покрасить пол. Всё бы ничего: обои и краску нам дали. Слава богу, не пришлось покупать на свои скудные деньги. Но дверь караулки практически не закрывалась и от шастающих туда-сюда, в коридоре стоял банальный дубак, при котором клеить обои всё равно, что плевать против ветра.