«Слава тебе, Господи! – подумал Юрий Геннадиевич, – отвел от греха, уберег мою душу!» Теперь ему казалось, он понимал, почему Лев Толстой на старости лет бросил Софью Андреевну и ушел из дома. Наверное, чтобы не убить ее. Конечно, Юрий Геннадиевич не знал многих подробностей, например таких – спал ли Лев Николаевич с Софьей Андреевной в одной постели, или они спали раздельно, но почему-то сейчас ему показалось, что решающей причиной ухода великого старца, оказался банальный храп жены.
Юрий Геннадиевич был еще относительно молод, по сравнению с Толстым. Осенью ему должно было стукнуть только шестьдесят. Но в душе он чувствовал себя по-прежнему молодым и никто из ближайшего окружения не дал бы ему больше сорока девяти, ну, максимум пятидесяти лет. Ласкутков потянулся. Позвонки предательски хрустнули, когда он присел на кровати. Долго шарил ногой, нащупывая в полумраке домашние тапки, но нашел только одну и поэтому еще более огорченный отправился в туалет босиком. Юрий Геннадиевич по привычке включил кран на полную мощность, чтобы за шумом воды Зинаида Трофимовна не услышала, как он справляет малую нужду и издает разные непотребные звуки.
Какой-то умник сказал, что с возрастом человек становится лучше, – подумал про себя Ласкутков, – но это полная чушь! Как может ворчливое, занудное существо становиться с годами лучше, если оно неизбежно становится только хуже? Боль в коленных суставах и неприятная резь при мочеиспускании, выпадение волос и дурное пищеварение, пошаливающее сердце и одышка – и еще кто-то смеет утверждать, что от всего этого ты становишься лучше? Как может быть лучше надвигающаяся старость утраченной молодости? Никак!
Ласкутков спустил воду и посмотрел на себя в зеркало. Перед ним стоял унылый, затюканный жизнью и небритый пожилой мужчина, с мешками под глазами и бурной растительностью в носу. Лоскутков взял щипчики и стал выдергивать волоски. От этого неприятного занятия у него навернулись слезы, превращая лицо Юрия Геннадиевича в жалкое зрелище. А ведь еще каких-то десять-пятнадцать лет тому назад, его лицо и умные проникновенные глаза будоражили многих женщин.
Нет, он никогда не был особым красавцем, просто умел обходительными манерами и тонкой ненавязчивой лестью внушать женщинам любовь. И, что поделать, иногда ему приходилось некоторых из них слегка ранить. Особенно, когда отправлялся в заслуженный отпуск в чудесный город Сочи. С тех пор, как Зинаида заявила, что ей надоело стирать для него вонючие носки и рубашки, а также три раза в день готовить еду, он решил, что впредь они будут проводить отпуск исключительно раздельно. Летом Зинаида уезжала с детьми жить в деревню, а Юрий Геннадьевич брал билет на самолет и летел на неделю дикарем в город «сладких ночей». Еще в аэропорту, а затем в самолете, он начинал умело мониторить попутчиц и через пару часов, когда на пляже разглядывал загорелые женские попки сквозь солнцезащитные стекла очков, его записная книжка буквально ломилась от свежих женских имен и телефонов. Да, Юрий Геннадиевич был ловелас и, если хотите, дамский угодник. И в этом Ласкутков не видел никакого противоречия природе. Ведь мужчина так устроен, что его всегда тянет на покорение новых вершин. Тем более, когда вершины сами хотят поскорее сдаться. Ведь для чего люди приезжают в Сочи? – рассуждал про себя Юрий Геннадиевич, – для того чтобы позагорать на пляже, покупаться в море и насладиться прелестями мимолетного курортного романа. Самое главное – не брать в голову глупый дамский бред, а изящно овладев очередной незнакомкой, постараться забыть ее через неделю и вернуться домой к жене и детям примерным семьянином. Так и было уже неоднократно, поскольку Юрий Геннадиевич взял себе за правило ездить в город бессонных ночей с 37 лет. И каждый раз все происходило практически по одному и тому же сценарию. Юрий Геннадьевич из спортивного интереса знакомился с какой-нибудь одинокой барышней, включал свое обаяние и обходительность, водил пару раз в ресторан, рассказывал смешные истории и иногда даже читал вслух стихи. Как правило, после стихов все случалось само собой. Но с некоторого времени легкие победы и однообразие стали тяготить нашего героя. Из трех или четырех десятков соблазненных женщин, он с трудом мог вспомнить имена только двух. Может, виной тому были возрастные изменения и естественное ослабление памяти? Но мимолетные связи уже не приносили радости, поскольку не оставляли в душе ничего, кроме опустошенности и неуловимой грусти, а Юрию Геннадьевичу, помимо секса, вдруг захотелось еще и душевности, то есть настоящей любви…
Читать дальше