Юрий Терновский - Скрытая реальностЬ. Книга вторая. Вавочка

Взгляд полицейского снова возвращается к комку бумаги на полу. Дождь. У всякого святого есть свое прошлое, усмехается он чей-то мудрой мысли. Зато у преступника есть его в клеточку будущее. И почему в мокрую погоду всегда так хочется спать, думает майор, прикидывая, сколько ему еще до обеда здесь торчать. Допрос обещал затянуться, чего ему совсем не хотелось. Выбить признание и все, тем более что и выбивать особенно-то нечего – все и так ясней ясного. Служивый тяжело поднялся, помогая комку нервов здоровенными лапищами, обошел письменный стол и приблизился к сидящему, взял больно тремя пальцами подследственного за подбородок и задрал голову кверху. Бить не стал, пожалел заморыша.

– Чего скалишься, не нравится? А будет еще больнее, – прохрипел он простуженным голосом. – Когда я начну применять к тебе соответствующие меры воздействия. Лучше сам признайся, чистосердечное признание…

На что допрашиваемый лишь усмехнулся:

– …облегчает работу следователя, автоматически увеличивая срок подследственного. Заявляю еще раз вполне официально, гражданин начальник, что никаких машин я не угонял. Купался в реке, когда на меня накрыло сверху грудой железа. Нужен стрелочник, ищите, страна большая, сам на себя я заявлять не буду!

– А вот твой напарник, – майор откашлялся, – уже начал сотрудничать со следствием, смотри, не прогадай.

– Не знаю, о ком вы, – усмехнулся задержанный, – я купался один.

– Березу за окном видишь? – ткнул пальцем в дерево майор. – Была бы моя воля, я бы всех преступников на березах развесил, веток много, если даже одна и сломается, то дереву от этого хуже не станет.

Задержанный бросил быстрый взгляд в окно на дерево, затем на злого майора и тут же снова уставился на пол. Вешаться он пока еще не собирался, как бы этот мент на этом и не настаивал, вот провалиться сквозь землю, чтобы поскорее отсюда – это, пожалуйста. В животе у майора заурчало и заныло, скорее всего, чем-то не тем позавтракал или подхватил кишечную инфекцию воздушным путем. Ему даже захотелось тут же избавиться от лишних газов, распирающих живот, чего даже он при всей своей значимости и важности занимаемой должности, конечно же, позволить себе не мог сделать прямо в кабинете. Служивый достал из пачки мятую сигарету и закурил. Звонило чуть свет начальство и требовало увеличить раскрываемость, после такого у кого угодно газы появятся. Вспомнилась утренняя вареная колбаса, которой позавтракал, может от нее живот так пучит? Вот раньше была докторская, вся страна даже в рабочее время в очередях стояла, а теперь… Сигаретный дым заполнил всю комнату и стал постепенно выветриваться в приоткрытое окно. Майор просто обожал свежий воздух. Задержанный глубоко вдохнул в себя сизую отраву, радуясь про себя, что на полицию, слава Богу, не распространяется принятый закон о запрещении курения в общественных местах, местах служебного пользования и на улицах. Полиция к общественному месту уж точно никаким боком не относилась.

– Кури, – майор заметил, как тот жадно потянул ноздрями и протянул ему сигарету. Одной рукой протянул подачку, а второй ладонью тут же заехал товарищу в ухо, чтобы не расслаблялся, что того и вырубило. Майор даже удивился, вообще-то не очень сильно и заехал, народец-то нынче хилый пошел. То ли дело раньше была докторская колбаска из настоящих продуктов, мысль по спирали снова вернула в прошлое. Чистенькая, вкусненькая, здоровенькая, не из туалетной бумаги. Передавали недавно, как на одном молочном заводе работники сначала принимали молочные ванны, после чего только начинали разливать это молоко по пакетам. И он утречком молочка тоже попил, вот и пучило. Вернулся к поверженному дохляку, похлопал по щекам, легонько, никакой реакции Голова разбита, на лбу пластырь, один зуб отсутствует, вид и в самом деле был еще тот у бедняги. И как из таких доходяг выбивать показания, чертыхнулся майор, самому выдумывать сказки для начальства?

– Сержант, – прохрипел он уже в коридоре, направляясь быстрым шагом в уборную, – вызови врача, быстро. Еще один ушел в безсознанку. Все такие нежные, блин! Слово в ухо не скажи, сразу падают.

И вот он – момент истины . Вырубленный очнулся, когда кабинет следователя был еще пуст. Один прямую кишку прочищал в «пахучем» месте, другой за доктором еще только побежал, а этому судьба в это время предоставляла еще один крохотный шанс во спасение. Пустой кабинет и открытое окно на свободу. И хотя дождь на улице только усилился, это уже никак не могло повлиять на принятое решение – ВАЛИТЬ, если бы там даже кирпичи падали с неба. Не застрелили в машине, не утонул в речке, не скончался под пытками при допросе, даст Бог, и при прыжке из окна ментовки, даст Бог, с ним тоже ничего не случится. Не стоило упускать возможность подышать свежим воздухом перед светившим ему реальным сроком, когда еще такой случай представится. Вот он его и не упустил: добрался до окна, забрался на подоконник и, перекрестившись, с пятого этажа сиганул, сильно оттолкнувшись от подоконника и вытянув руки вперед, вниз. Расчет был верным, как можно сильнее оттолкнуться от окна и долететь до раскидистой березы, выросшей специально для этого побега почти под самым окном, а там уже или пан или пропал, на все воля божья. Ста смертям не бывать, а одной не миновать. Вот спасет человека, потом пусть сажают, он сам придет с повинной, а пока… Хрустнула с треском под телом ветка… одна, вторая, третья! Более того, этот треск услышал даже запорный майор в сортире, но не придал этому особого значения. Озарение наступило чуть позже, когда он стал газетой вытирать себе одно место. Читал на унитазе про Горбачева, как тот Союз сливал железной Тэтчер, портретом и вытер. Ширинку он застегивал уже в коридоре!