Lao Bearolla - Бесконечная игра. 6R

– Ты хочешь сказать, что присутствовал?

– Да, а что?

– Странно.

– Что странно?

– Все это, и то что ты был на родах, и дети странные. Как будто они из разных семей, я вообще ничего общего не вижу. Может быть все не так, как ты говоришь, не могут в одной женщине нормально жить такие разные дети. Не верю. И мужчин никогда в жизни не видела таких, которые бы на родах присутствовали; разве что по телевизору.

– Можешь посмотреть, – говорит Руслан.

Рита смотрит. В который раз пытаясь понять, что в этом человеке её привлекло. Большой. Взрослый. Теплый, по ощущению. Сильный. Сила очень спокойная. Немного грустный, уставший. Это если заглянуть глубже. За его спокойствие. Красивый, несмотря на возраст. Захотелось подойти и обнять. Неужели она его любит. Глубоко. И все странные истории про них – правда?

В груди шевелится чувство, тепло, нежность… к нему. За этим теплым и нежным коварно поднимается ревность.

– Ты любишь Линду?

– Я не хочу это обсуждать, – очень спокойно, но твердо отвечает Руслан.

– А Алису?

Он не понимает.

– Причем тут Алиса? И Линда?

– От Линды у тебя дети. Да и к Ричарду ты явно не равнодушен. Она ведь так назовет ребенка. Алису ты любишь, заботишься о ней, волнуешься, даже больше чем за меня.

В словах провокация, и в голосе. Руслан смотрит спокойно, думает, что ответить. И ничего не отвечает.

– Почему ты молчишь?

– Думай, как хочешь.

– Я хочу, чтобы ты объяснил!

– А я буду как Миша, он вот никому ничего не объясняет; молчит и всё.

– Думаешь, кто-то сможет жить с человеком который ничего не объясняет, молчит и все? Как с таким жить?

– Я же живу.

Она смотрит снова, долго, внимательно, потом говорит:

– Я не могу тебя понять.

– А ты хотела хоть раз меня понять? – спрашивает он. – Не требовать объяснений, а понять?

– Ты обиделся?

– С чего ты взяла?

– Голос странный, раньше ты не говорил таким тоном, – тихо отвечает она, глядя за его спокойствие, внешнее спокойствие.

– Может, – соглашается Руслан. – Но не переживай, это из прошлой жизни; я с этим разберусь.

– С чем?

– С обидами.

Руслан молчит, за окном слышно ветер. Грустно. И Руслан был грустный, очень глубоко внутри.

– Тебя любил кто-нибудь? – спрашивает Рита.

Он подумал немного и отвечает:

– Да.

– Кто?

– Мама с папой, друзья, дети.

– А Линда?

– Линда была моим другом.

– А твоя жена? Та, которая была раньше? – Было странно и невозможно сказать вслух: «я раньше», да и не верилось Рите в возможность всех этих «раньше», хотя чувствовалось, что это было, раньше и много раз.

И снова от неё вопрос звучит, как вызов:

– Твоя жена тебя любила?

И ответ:

– Нет.

Она пугается, не ответа, голоса. Разочарования. И спокойствия… начала холода.

Нужно тепло, чтоб подогреть, разогреть, раздуть огонь.

– Как же ты с ней жил, если она тебя не любила?

– Как мог, так и жил, я то её любил.

– А сейчас?

Он понимает, что начнется выяснение отношений, и говорит честно:

– У меня нет сейчас сил на этот разговор; и на любовь сил нет; я очень хочу спать, просто чтобы выспаться, – он встает, она боится, что он уйдет и оставит её одну. Он и так слишком закрыт сегодня.

– Ты куда?

– В душ и в кровать.

Рита поднимается, делает несколько шагов к Руслану. Смотрит ему в лицо, недовольно; изображает обиду, на то, что он вот так уходит, даже не хочет поговорить с ней. Верит в то, что подумала. Обижается. Руслан останавливается и тоже смотрит, внимательно и очень грустно. Минуты идут, и Рита понимает – всё, что Руслан сказал про то, что его любили было правдой, но осталось ближе к поверхности, а дальше, глубже, на внутренних слоях, он один. И никто его там не любил, и никогда не лез туда. Потому что повыше и тепло, и комфортно. На том уровне, где он отдает свою заботу, внимание, время, силы, доброе отношение. А под этим всем темнота. Не страшная. Непонятная очень. Еще несколько слоёв вглубь, и получается, что он снова добрый; и готов отдавать. Любовь. И ничего не попросить взамен. Он так всегда и делал, то, что у него было – отдавал другим, а о себе заботился сам, или не заботился. Оставался при этом открытым. Можно было зайти и взять. Любовь, даже жизнь можно было взять.

Рите становится страшно, как так? Без самолюбия совсем? Как он так может и зачем? И пустил её так глубоко. Неудобно. Неуютно. Она похожим образом чувствовала себя, когда они переехали в этот дом. Как будто дом лучше чем она, как будто она не достойна. Жить здесь. И она говорит: