Анна Ковалева - Судьба в подарок

– Простите, – в зале уже поднялась первая рука, и Вандольф замолчал, внимательно глядя на вопрошающего. – Меня интересует, почему именно такое устройство существует? Чем оно хорошо и почему в мире Людей всё устроено иначе?

Ягель, начавший было дремать под монотонную лекцию, тут же встрепенулся: этот вопрос волновал его не меньше, и, пожалуй, он тоже желал бы услышать на него ответ.

– Задача наших курсов – это не выяснение причин устройства нашего с вами мира, но понимание того, как устроен мир человеческий, – назидательно и спокойно ответил лектор, и Ягель сник. Видно было, что такой вопрос ему задавали не раз и ответ был заранее подготовлен. – Итак, – Вандольф продолжил речь, – в мире Людей всё устроено по-другому. Каждый Человек вправе сам выбирать род занятий, как мужчины, так и женщины. Однако у Людей существуют другие, так сказать, правила. На Земле есть различные государства, страны, города, есть различные национальности, что нам с вами неведомо. У нас нет пространственных границ, на Земле же они есть. Как время, так и пространство видятся нам и Людям с разных сторон. И мы не можем судить, хорошо это или плохо, мы обязаны принимать всё как есть.

«Интересное слово в этом контексте – обязаны. Кому и чему обязаны?» – с тоской подумал Ягель.

Он начал думать, что зря пошёл на эти курсы. Ну или хотя бы надо было затащить с собой Пабло, но друг наотрез отказался, мотивируя это своей занятостью. У него остро стоял вопрос с работой, к тому же он, похоже, всерьёз задумался над созданием союза с Мариеттой, благо та давала неоднозначные намёки, и обхаживал её, как умел. Ягелю же, наоборот, нечем было занять своё время: после пересдачи Магистр так и не удосужился объявить результаты, и Ягель решил, что не сдал экзамен и не получит Кисть. Другой на его месте тут же подался бы в подмастерья, как и задумывалось изначально, но Ягелю было любопытно, что же происходит с «его» Человеком, если таковой действительно имеется. В последние дни его всё чаще тянуло к мольберту, причём картины выходили весьма странные: младенцы, пелёнки, врачи в белых халатах, какие-то медицинские трубки и другие приборы, счастливые взрослые пары и всё в таком духе. Неужели же Человек всё-таки родился и кто же это?

– …всё это вы можете увидеть на схемах и рисунках, – из задумчивости Ягеля вывел голос Вандольфа, который зашуршал бумагами, разделяя их на мелкие стопочки, и подошёл к первому ряду. – Передавайте по одному листу каждому присутствующему.

Когда Ягель получил свой листок, он удивлённо присвистнул, правда, это осталось незамеченным для остальных Художников, каждый из которых так же внимательно разглядывал полученную копию. Судя по всему Вандольф от социального устройства перешёл к описанию семейной жизни в Полисе и на Земле: на листке было изображено два рисунка, на одном счастливая семья из родителей и ребёнка, на другом – двое влюблённых взрослых без детей.

– А какую семью Вы сами считаете более нормальной , господин Вандольф? – Ягель выпалил этот вопрос так быстро, что сам не успел сообразить, когда же он пришёл ему в голову.

– Простите, – вежливо кивнул лектор, – я не могу давать оценок, я вынужден лишь констатировать факты. В Полисе не существует родильных домов, здесь не рождаются дети, здесь при благоприятных условиях появляются уже сформированные личности с заложенной программой поведения, и это всегда считалось нормальным, должным. На Земле всё иначе, весь смысл людской жизни сводится к детям, их рождению, воспитанию и продолжению рода. Так устроена их жизнь, и так устроена наша. Вы когда-нибудь ощущали потребность в родителях? Нет, потому что это не заложено в вашей программе.

– Но каждый из нас нуждается в заботе, разве нет? – ещё один скептический голос из зала.

Вандольф согласно кивнул.

– Именно с этой целью и создаются союзы в Полисе – ради комфортной жизни. Но это не семья, это именно союз.

– Позвольте, – возразил ему Ягель, – разве такой… союз можно назвать счастливым?

– Счастливым в нашем понимании этого слова – да, безусловно. Счастливым в человеческом понимании – возможно, не до конца. Но и на Земле живут семейные пары без детей, и они вполне счастливы друг с другом, – Вандольф был непреклонен, и Ягелю даже показалось, что всё это смахивает на очередной гипноз.

Ягель откинулся на спинку стула и задумался над словами Вандольфа. Мы не должны оценивать, мы должны принимать всё как должное. Да почему же? Что плохого в оценке? Или это чисто человеческое качество, неподвластное Художнику? И может ли быть счастливой семья без ребёнка?