За его столик уселись двое, в одинаковых серых плащах и костюмах в тонкую полоску, в одинаковых диагоналевых галстуках, видимо сослуживцы, из какой-то конторы по продажам, они в пол-голоса стали обсуждать котировки акций, поглядывали по сторонам или в чашки кофе, и Сн – ов решил, что пора уходить из зала. Когда он проходил мимо хозяина, тот, не поворачивая головы, но так, чтобы его было слышно, проговорил :
– Ключ в двери, бельё в тумбе. Обед после двенадцати.
Он задержался, поглядел на Спящего Глеба и сказал :
– Всё дело в причинах. Главное – понять причины.
– Вы чертовски правы, приятель, – отозвался хозяин. – Особенности и недостатки именно в причинах. Только они от нас не зависят.
Ему захотелось возразить, но он не мог сразу сообразить, что сказать и только кивнул и пошёл по лестнице, неся пальто, перекинутое через руку, в которой он держал шляпу.
Комната оказалась такой, как и предполагалось, чем-то похожая на его собственную спальню. Здесь не было полок с книгами и репродукций известных художников в дешёвых рамках, а за растением на подоконнике, похоже, тщательно ухаживали. За окном уже был день, но солнце ещё не согрелось, и его свет не был тёплым.
Он повесил пальто на плечики, пиджак на спинку стула, ослабил узел галстука и прилёг на плоскую кровать, чтобы дать отдых ногам. Ботинки он поставил на тёплую ребристую поверхность старого радиатора отопления.
Нелепое создание человек. Какое-то неопределённое. Обиженное жизнью, обиженное смертью. Тело его принадлежит материальному миру и подвержено всем его напастям, влияниям и взаимодействиям. Оно подчинено его непреложным законам, и не умеет отгородиться о их неумолимого воздействия. А душа здесь незнакомый гость, к которому относятся предусмотрительно, не зная, что он из себя представляет, и чего от него можно ожидать. Но гость приходит и уходит. Иногда он оставляет заметку в памяти людей, иногда его посещение проходит без следа, и никто не знает, что он был здесь, просто в роли наблюдателя, или звена какой-то цепи событий, но звена незначительного, важного только своим присутствием. И он сам понимает свою незначительность, и старается её презреть, выстраивая себе заметную роль в обществе. У некоторых это получается в силу их энергии, направленной на достижение определённой цели. Но многие так и остаются ничтожеством, упиваясь призрачной властью, которая основывается лишь на деньгах и вхождении в определённые круги, где главное – круговая порука.
Он думал о своём боссе А. В. Тиове. Они были знакомы уже двенадцать лет, когда того перевели с окраины в центральную администрацию вторым заместителем отдела коммуникаций, а Сн – ов из младших клерков стал специалистом со своим рабочим столом. У них не было ничего общего, и они так и не сблизились за эти годы, хотя босс, тогда ещё не ставший Всесильным Боссом, никак не показал себя с отрицательной стороны. Он просто был из другого слоя жизни и на подчинённых смотрел только как на инструмент для поддержания своего положения и возможностей продвижения по службе. Он был карьеристом, но не из истеричных, ломающих покой и порядок учреждения, а карьеристом вдумчивым и объективно сознающим свои реальные возможности.
Никаких отрицательных эмоций эти размышления не содержали, он сам не понимал, зачем он думает о боссе именно сейчас. А потом он задремал, потому что знал, что предстоящая работа – чистая формальность, требующая грамотного отчёта, содержащая цифры и факты, но вряд-ли будет иметь практическое применение, мелькнёт где-то в реестрах статистики и благополучно канет в лету пыльных архивов, или папок компьютерных файлов за бессмысленным кодом шестизначного номера. Многие-ли наши работы, дела, расчёты, ожидания и надежды воплощаются в реальность, улучшая жизнь людей?…
Ему снилась Лидия. Но не кухня, а женщина, странно напоминающая лицом и фигурой знакомую, которая когда-то занимала в его жизни большое место, но место это так и не было реализовано по причинам, ему до сих пор не понятным. Да он и не старался их понять, ведь всё-равно это давно прошло и возврата к нему быть никак не могло. Как… например, как к вчерашнему дню…
Время белых ночей ещё не пришло, день уходил быстро, и когда он открыл глаза, за окном было темно. Неужели он проспал весь день? Конечно, предыдущая ночь была слишком короткой, но он привык засиживаться за работой до поздней ночи, обычно это не ломало графика дня, и проспать до вечера было аномалией. И не было тяжести долгого сна, будто он спал не больше часа. Включив свет (ноги подгибались, как если-бы он действительно лежал очень долго), он глянул на свои старые потёртые наручные часы, не поверил глазам, потряс рукой и приложил часы к уху. Они исправно отсчитывали мгновения, секундная стрелка судорожно перепрыгивала деления секунд. Было всего одиннадцать часов дня. Но почему темнота за окном? Может быть нагрянула ранняя весенняя гроза, и небо затянуто плотным одеялом чёрных туч? Подойдя к окну, он нагнулся над листьями неведомого цветка, намереваясь разглядеть творящееся снаружи, но там была ночь. Глубокая чёрная ночь, ущелье улицы, где внизу шевелился покров теней, по улице двигался сплошной поток людей, в полной тишине люди шли, как живая река, мерно двигались руки, подошвы ботинок шуршали по брусчатке, и в этом шествии не было объяснения и осмысленности…
Читать дальше