Коллектив авторов - Точки соприкосновения. Современный рассказ

Часто приходилось чистить ряды, причём, верхушку гораздо чаще, чем низы. Верхушка была всегда всем недовольна. А сейчас, когда мать с Орловичем давно в отставке, и Неуверов – единоличный властитель империи, правление ещё больше голосит. Полонский сообщал о настроениях топ-менеджеров и мелких акционеров, – все возмущаются, что Неуверов закручивает гайки, ограничивает власть на местах, всё пытается подчинить личному контролю. А как с вами, крысами, без контроля? От живого тела кусок отгрызут, только отвернись!

Жаль, он Орловича тогда не замочил. Так просто, без доказательств. И Бибикова тоже. Тогда бы хоть не мучился со своим поездом. Не мучился бы? И с «Аргентой» то же самое. Гордость, понимаешь ли, взбрыкнула! А может, он, Павел Петрович Неуверов, просто лох слабовольный?

«Аргента» была лишь разминкой. Недавно служба безопасности обнаружила тайник с оружием в водопроводном стояке, недалеко от президентской переговорной. И Полонский с тревожным лицом:

– Паша, похоже, что на тебя готовится покушение. Тебе нужно исчезнуть.

Кто же был этот изворотливый зверь, который так нагло отгрыз у него «Аргенту», и теперь собирается забрать у него жизнь? Скорее всего, кто-то из ближнего круга… Брат брата убивает… Но у Павла Петровича нет брата. Тогда кто же это – может, сам Полонский?

Всю жизнь Полонский шёл рядом, а Неуверов так и не понял, что это за человек. Вроде всю жизнь выручал, поддерживал… Выручал ли? С самого начала между ними не дружба была, а деловое партнёрство. Припомнился случай, по молодости, на какой-то вечеринке, Неуверов с Полонским устроили друг другу лёгкий спарринг. Неуверов тогда недооценил Полонского, расслабился и получил мощнейший хук слева.

– Витя, а чего ты в бокс не вернулся, а? – спросил потом, за рюмочкой, Павел.

– Ну… там институт на носу был. Да и… риск же это. А вдруг повторная травма? Мы ж не из ваших… Зашивали обычные доктора, советская медицина…

«Мы ж не из ваших» – это значит, не из номенклатурных. Позавидовал, значит. И потом это тоже было. Проскальзывало. Его тоже понять можно, приятно, что ли, человеку – всё время на вторых ролях. И спарринг тот был не совсем спарринг. На той вечеринке между ними Маша сидела.

И чем чёрт не шутит, может, Маша? Он вспомнил её глаза, когда он незадолго до отъезда пришёл под утро пьяный, – тёмные, недоверчивые. И озлобленная складка возле рта:

– Я не могу так больше.

Можешь, родная, можешь. Прости, я, конечно, скотина. Но куда ты денешься из этой золотой клетки? В ней есть одно полезное свойство, – чем дольше ты в ней сидишь, тем явственнее видишь её блага. Золотая клетка благотворно влияет на рассудок, и ты никогда не станешь Офелией, чтобы совершить какой-нибудь глупости вроде прыжка в реку.

В сияющей, словно разверстые врата другого мира, входной арке снова возникло движение. Павел Петрович вздрогнул, увидев знакомую фигуру. Короткая, почти под ноль, стрижка, трёхдневная щетина, цветастая шёлковая рубаха – всё, как сейчас любит золотая молодёжь. Осанка самоуверенная, руки в карманах – «я всегда везде как к себе домой»… Костя не был идеальным сыном, но разве можно стать идеальным, если жизнь тебе ни в чём не отказывает? Какого чёрта он тут? Вроде учёба в разгаре, он должен быть в Англии.

Костя был один. Постоял на входе, словно прицениваясь, стоит ли здесь оставаться. Прошёлся медленно вдоль барной стойки, по-прежнему полупустой, по стеклянному, подсвеченному жёлтым неоном танцполу. Как-то странно прошёл, то и дело натыкаясь на стулья, на людей. Будто слепой. Опять что ли, накачался?

Павел Петрович поймал взгляд сына. Костя слегка переменился в лице, не спеша направился к столику отца.

– Пап, ты как здесь? – без особого удивления спросил он, прихватив его ладонь в замок в молодёжном приветствии.

Нездоровый блеск на лице, ни тени улыбки. От Кости несло перегаром и табаком, но глаза были трезвые, блестящие.

– А ты? Что с универом? – недовольно кинул Павел Петрович.

– Начало занятий сдвинули, – прозвучало вяло и оттого правдоподобно. – Я и решил по Лазурке прошвырнуться. Мы тебе с маман весь день названиваем, с рождением хотим поздравить…

Костя хозяйским жестом подозвал официанта, заказал себе виски и закурил. На отца избегал смотреть. Павел Петрович тряхнул головой – его вновь настигал свист приближающегося поезда. Нужно сконцентрироваться на внешнем – фиолетовые огни, жёлтый неон, тонконогие девы на периферии зрения.