Андрей Клепаков - Опекун. Повесть

– Тапочки у тебя есть? – Маша топталась на коврике у двери.

– Тапочки? Нет, тапочек нет. Вытри ноги и проходи так. На улице сухо, особой грязи нет.

Девочка продолжала стоять как приклеенная. Я задумался, вспоминая.

– Подожди, щас поищем.

Залез в тумбу для обуви и в глубине нашарил пару зайчиков. У одного было оторвано ухо.

– Вот, померяй, от девушки одной остались.

Тапочки оказались почти впору.

– В ванную заходи, руки мыть.

Я отрегулировал воду. Маша стояла рядом и крутила головой, разглядывая душевую кабину.

– Ручки давай, – сказал я.

Девочка протянула руки. Я намылил их жидким мылом.

– Ты что, мне будешь руки мыть? – удивленно спросила она.

– Ну, да. Всем моим девушкам очень нравилось, когда я мыл им ручки. На этом, собственно, они и горели, – мечтательно улыбнулся я.

– Они что, маленькие были? Только маленьким руки моют.

Вода с рук девочки текла почти черная.

– Я бы не сказал, что они были маленькими, обычные девушки, взрослые.

– Глупость какая, не понимаю, чему тут нравиться.

– Доживешь до двадцати лет, поймешь, – усмехнулся я, вытирая ладошки и пальчики. – Ногти надо подстричь, черные все.

– А вот ногти на правой руке стричь не умею, – призналась Маша.

– Подстригу, – успокоил я.

Раздался звонок в домофон. Привезли пиццу.

Маша съела половину, и смотрела еще на кусок. Я положил ей на тарелку. А я-то надеялся, что останется и на ужин. Ладно, поужинаем в кафе под домом. Других вариантов все равно не было. Одинокий, холостой мужчина, я как-то не особо склонен к занятию кулинарией.

– Ну, пошли устраиваться, – сказал я после обеда.

Для Маши была выделена спальня.

– Это будет моя кровать? Какая огромная.

Я кивнул. Таких, как она, на кровати могло комфортно поместиться штук шесть.

– Туалетный столик и пуфики уберу, купим обычный компьютерный стол. Пока заниматься будешь в другой комнате. В школу устраиваться пойдем завтра. Часть полок в шкафу уже освободил, можешь сейчас разложить свои вещи, я помогу. Потом съездим к тебе, заберем зимнюю одежду и что тебе еще понадобится.

Я оглядел комнату,

– Телевизор ночью не смотреть. Дом панельный, звукоизоляция плохая, соседи прибегут. Курить только на балконе, даже зимой.

– Я не курю, – пораженно ответила девочка.

– Сейчас не куришь, а что будет года через три, никто не знает.

– Ты разрешишь мне курить?

– Я тебе все разрешу. Терпеть не могу что-то запрещать.

Девочка долго молчала, потом сказала:

– Но ты же запрещаешь смотреть ночью телевизор.

– Да, – согласился я. – Противоречие. Но жизнь и состоит из сплошных противоречий.

– Ты странный, – задумчиво сказала Маша.

– И желающий странного, – кивнул я. – Пошли в другую комнату.

В другой комнате стоял диван, на котором теперь мне придется спать, пара глубоких кресел, фальшивый камин с электрической подсветкой, наследие одной из моих жен, и компьютерный стол со старым стационарным компьютером.

– Комп отдам тебе, когда купим новый стол, – ткнул я пальцем в монитор. – Можно бы перетащить и этот, но он слишком здоровый, в комнате будет не повернуться.

На кухне зазвонил телефон.

– Твой, – сказал я Маше. Девочка опрометью бросилась бежать. Я прислушался. Ее разговор оказался коротким: «Привет. Я потом перезвоню».

– Приятель звонил? – спросил я, когда она вернулась в комнату.

– Подружка. В соседнем подъезде живет. Вместе в школу ходим, – объяснила Маша.

– Та, которой ты из машины звонила?

Девочка кинула.

– В одном классе учитесь?

Маша кивнула снова.

– Она не очень хорошая подружка, правильно?

– Да, не очень, – согласилась девочка.

– Но другой нет?

Маша промолчала.

– Хочешь, можем съездить к ней в гости?

Маша промолчала снова, а потом спросила:

– А ты разрешишь мне не ходить в школу?

– Я-то разрешу, – пожал я плечами. – Но в нашей стране обязательное среднее образование. Поэтому восемь классов тебе придется закончить. Хоть чучелом, хоть тушкой.

– Почему чучелом? – удивилась девочка.

– Анекдот такой есть про попугая.

– Расскажи.

– Расскажу, потом.

– Почему потом? Расскажи сейчас.

– Ты не поймешь, придется много всего объяснять. А мне лень.

– Это нечестно! – насупилась девочка.

– Конечно, нечестно, – кивнул я. – Я вообще очень нечестный.

Маша замолчала. Потом спросила:

– Ну?

– Что ну?

– Ну, почему нельзя в школу не ходить?

– А, – ответил я, – потому что я опекун, и тетя, которая сегодня была с нами – из опекунского совета, и она будет приходить и проверять, как ты у меня живешь. Ходишь ли в школу, хорошо ли ешь, не обижаю ли я тебя. Если ответы будут отрицательными, тебя у меня заберут и отдадут в детский дом. А там уж от школы не отвертишься.