Анатолий Ехалов - «Родина» наша. Есть ли будущее у северной деревни?

– А дальше, дядя Паша. Говорите дальше, – очнулся я. – А откуда вы все это знаете, дядя Паша? – Спросил я озадаченно, потому что я даже краешком уха не слыхал, ни о чем подобном.

Пастух ответил не сразу, долго раздумывал:

– Все, друг мой, не просто. Многие знания на протяжении столетий были утрачены. Но наше сознание так устроено, что придумать то, чего не было или нет, невозможно. Все о чем мы сможем подумать или было или есть. Вот и у меня эти знания из древних преданий, мифов и легенд, книг, наконец. – Отвечал неспешно Велесов. – Именем Велеса – названа священная книга славян – Велесова книга. Некоторые ученые ставят под сомнение ее древность и истинность, однако на то они и ученые, чтобы спорить друг с другом. Так вот, во времена рождения мира, говорится в этой книге «Велес —небесный пастух шёл в ночи по Млечному Пути, что излился из сосцов Небесной Коровы Земун. Он гнал по небу коров – дочерей Земун. И то молоко – суть небесная Ра-река», что течет над земною Ра-рекою, которая суть грань между Явью и Навью, между Русью и миром иным, не ведомым, куда ушли пращуры русичей».

– Ра-река? Что это? – переспросил я.

– Небесная – Млечный путь, а земная – Волга. Название ее тоже происходит от Велеса. Велес, Волос, Вол… А «га» это движение…

– А куда ушли русичи? Ты сказал они куда-то ушли?

– По древним преданиям жили они на другой планете, которая была разрушена злыми Кащеями и превращена в астероиды. А люди перебрались на Землю, которая прежде называлась планетой Митгард. Но они знают, что где-то далеко в небесных чертогах есть их Прародина. Разлитое Небесной коровой молоко и есть тот путь. Эта воспетая в сказках и преданиях молочная река, окруженная кисельными берегами, течет в Ирий-рай, где нет смерти и рождения, где вечное лето и вечная радость. По кисельным берегам реки там растут волшебные молодильные яблони. Так что, отправившийся в посмертное путешествие по этому пути человек, мог отведать тех яблоков и прибыть в Рай молодым, здоровым и счастливым. И все благодаря Земун!

«От Луковча до Череповча шеснадцать верст, а от Череповча до Луковча – осьмнадцать», – частенько приговаривала моя бабушка, когда возникала какая – нибудь непонятная ситуация. А разгадка этой приговорки была проста, дореволюционная: это когда мужики возвращались с ярмарки из Череповца домой, то сворачивали в кабак выпить рюмку другую за успешную торговлю, и путь их становился на версту длиннее.

Но что это за Луковец, в который они возвращались: город, село, деревня? Может, это только в присказке существует некий сказочный Луковец, которого нет ни на одной карте в окрестностях Череповца? Луковец этот вспомнился мне, когда пытался разыскать другое село в окрестностях Череповца – Любец. В этом селе, родовом имении дворян Верещагиных, был похоронен в 1907 году теперь великий, чего уж там скромничать, для России человек – Верещагин Николай Васильевич – родной брат знаменитого художника Василия Васильевича Верещагина, кости которого покоится на дне Японского моря вместе с адмиралом Макаровым.

…А Череповец, он же Череповесь, Луковец, он же Луковесь, Любец, он же Любовесь – древние поселения племени «весь» по берегам реки Шексны.

Такую еще присказку хранит память от бабушки: «Черепана – те же англичана, только нарециё на «це». Или еще так: «Маменька, подай чюлоцки, в уголоцке на пеце…»

Череповцу несказанно повезло. Он был основан на высоком холме – «черепе», а вот Луковец, Любец, Пертовка, второе имение Верещагиных, ушли под воду при заполнении Рыбинского водохранилища в сороковых годах прошлого столетия, как ушли вместе с ними более 700 сел, деревень, город Молога и большей частью Весьегонск.

Ушли, и вместе с ними, теперь уже безвестными деревнями, ушла наша память, унесли ее воды Леты, замыло песком забвения.

Конечно, на Лету и песок свалить наше беспамятство проще, чем предъявить к себе претензии. А вот что же я сам не перенял бабкин опыт прошлого, не выспросил, не позаписал, как все было при ее жизни: кому кланялись, кому молились, о чем мечтали и как жизнь строили? Что, не хватило нескольких вечеров на это душевное общение под диктофон или карандаш?

Наверное, пронадеялся на учебники по истории, где все грамотно, исторично, проверено… А вот и напрасными оказались надежды на ученых историков и политиков: так все перемешали, как перевернули и вывернули, что только и остается тревожная растерянность: а с нами ли все это было и было ли?