Альберт Светлов - Орфей неприкаянный

Положив трубку в карман кожаного пиджака, он объяснил:

– Забот полно. Без шефа ничего решить не могут. Я предупреждал, а толку? Звонят!

«Лина, где ты сейчас?»

Димыч потыкал в радио, сменил канал на новостной.

– Ты не поделился, кто тебя на шашлык—машлык возжаждал пустить. Тайна сие грандиозная? Или жалко?

– Или жалко… Да и шашлык—то из меня… Рёбрышки уж скорее… Подкоптить разве…

– Ишь! Жалко ему! Жалко у пчёлки! В попке! Полиционерам—то чего соврал? Приходили хоть?

– Навещал горемыка. Капитан. Разочаровал я его, заявил, будто знать не знаю, ведать не ведаю…

Димыч. (Худ. В. фон Голдберг)

– И мне не скажешь?

– Прости, Дим. Не скажу. Да и зачем? Это мои проблемы…

– А если повторить попытается?

– Маловероятно. Наказать хотел. Наказал.

– За что так жёстко—то?

– За правду…

– Правду не любит?

– У него она своя. Видишь ли, их правда вступила в противоречие с моей. Только и делов.

– Даже – «их»?

Я не ответил, пожал плечами, вздохнул.

Мы помолчали. Я разглядывал нарядные магазинчики, красочные рекламные растяжки, дорогие автомобили. Названное поразительным образом уживалось с обшарпанными серыми стенами домов, ямами на дороге, толпами на остановках.

– О, вот хороший канал! – довольно заверил Лазаревич, когда сигнал приёма стал уверенным, без треска и шипения.

– «… наши корреспонденты передают, что Верховный совет самопровозглашённой ДНР, назначил Игоря Стрелкова главой комитета безопасности и министром обороны, непризнанной республики»

– Опа! – обрадовался Дмитрий. – Ну, сейчас Игорь Иваныч им покажет!

– Думаешь?

– Не думаешь, а знаешь!

– Оптимист эпохи пессимизма…

– А что не устраивает? – вопросил Димыч, выруливая на стоянку ресторана «Гнездо перепёлки». – Каждый сам куёт себе судьбу, и любой опыт учит нас чему—то. Просто мы не всегда понимаем, чему. Дверь захлопни сильнее. Пошагали. Щас получим опыт поглощения настоящего борщеца, не дешёвых китайских подделок, ха—ха—ха.

– Часто бываешь в «гнёздышке»?

– Не то, чтобы часто, иногда забегаю, – усмехнулся он.

Поднявшись по ступенькам, мы миновали отделанные под старину створки и, оставив позади неработающий в это время года, гардероб, и скучающего охранника, вошли в интимный сумрак зала. Высокие сводчатые стёкла прикрывались бархатными малиновыми портьерами.

Один столик был занят парочкой, остальные свободны. Негромко вещал телевизор, информируя о состоявшейся накануне закрытой беседе президента с премьером.

Едва мы расположились неподалёку от окна, рядом возникла симпатичненькая стройная официантка. Белоснежная рубашка, чёрный жилетик, зелёный галстук—бабочка, длинная тёмная юбка. На руках светлые перчатки, на сгибе – чистейшая салфетка.

– Добро пожаловать, господа. Рада приветствовать вас в «Гнезде перепёлки»! Вы уже ознакомились с нашим предложением? Если вы не определились с выбором, могу порекомендовать фирменное блюдо…

– Нам три корочки хлеба… – пробасил Димка и, видя вытянувшееся лицо девушки, щёлкнул пальцами, засмеялся. А отсмеявшись, расплываясь в улыбке, продолжил:

– Ир, я чувствовал, что сегодня твоя смена.

Затем бросил мне:

– Полистай меню. Твой заказ, мои бабосы, кароч, не стесняйся. А я пока со старой подружкой пообщаюсь.

– Димка! – ахнула служительница, но тут же вернула самообладание, привстала на цыпочки, снова опустилась на всю ступню.

– Ага, я – Димка. Чего не звонишь—то? Лучше нашла?

– Это ты, похоже, лучше нашёл! Столько месяцев ни слуха, ни духа.

Ирина нервно сжимала и разжимала кулачки.

– Ир, давай не будем ругаться при посторонних, а то ты мне другана испортишь.

– Ещё чего! Ругаться! Я с клиентами, к вашему сведению, не ругаюсь!

– С клиентами, выходит.

– С клиентами.

– Ирин, ну ты хоть вспоминала? Ну, изредка, а?

– Он спрашивает! Вспоминала! Жену твою – великомученицу.

– Ох, ты ж! Сюрприз, сюрприз! Ну, Васильич, выбрал?