Вера Синева - Этюды о Женщине

По посёлку поползли слухи, что видели меня небрежно одетую с растрёпанными волосами. Местные сплетницы «провели расследование» и сделали вывод, что со мной произошло что-то нехорошее. Наверняка они не знали, но о чём-то начали догадываться и довели эти слухи до бабушки. Она спросила меня напрямую, была ли у меня интимная близость с кем-то. Я смотрю в её глаза не моргая. Отвечаю ей, что всё в порядке и что это только слухи, хотя при этом отвожу глаза в сторону. Бабушка заявляет, что всё расскажет маме и пусть та решает правда это или нет. Почему она не могла прижать меня к себе и поговорить со мной «по душам», ведь тогда мне просто было необходимо чьё-то участие и сочувствие. Не было принято как-то в нашей семье «жевать сопли»: все были жесткие из-за перенесённых жизненных перипетий и чудовищных потерь!

Прошла неделя, другая, я стала понемногу приходить в себя. Случайно познакомилась с молодым мужчиной, певшим в поселковом ансамбле на танцах. Его звали женским именем Валя, но друзья его называли, конечно, Валентин. Был он мягким и добрым человеком. Пел под гитару мне свои песни, голос был у него замечательный. Волосы были вьющиеся и длинные, по тогдашней поселковой моде, отголоски в стиле «хиппи». СССР был закрытой страной, поэтому всякое «заморское» доходило к нам с опозданием. У него были какие-то бездонные зелёные глаза, и глядя в них приходило какое-то спокойствие и умиротворение. И конечно же, я в него влюбилась, а когда он меня по-настоящему поцеловал, я потеряла голову. Ко мне приехала подруга Марина погостить, она сделала мне наколку на руке «Валя». Я ходила, смотрела на это творение и думала, что увековечила память о моей светлой и чистой любви. Пришло время мне уезжать, отправилась на вокзал, и всё смотрела на дорогу, может придёт меня проводить мой Валя. Подошёл автобус, который должен был меня отвести на железнодорожный вокзал, а Валя так и не появился. Только сейчас поняла, что для него я была всего лишь один из многочисленных эпизодов в его жизни.

Начало учёбы в техникуме как-то отвлекли меня от того ужаса, который я испытала летом. Хотя были моменты, когда память возвращала меня к тому кошмару, и я закрывала глаза, задумываясь о суициде: представляла себя переломанной, лежащей на асфальте в луже крови в какой-то неестественной позе или плавающей в красной воде в ванной с перерезанными венами. Встряхивала копной своих густых волос, отгоняя это безумное наваждение – я ещё слишком молода, ничего в этой жизни не познавшая. Не дам моим воспоминаниям об этом чудовище в человеческом обличии погубить мою, практически ничего не познавшую, сущность. Моя безмерная тяга к жизни всё-таки победила, и я окончательно рассталась с мыслями о том, чтобы покончить с моей юной жизнью. А со временем я даже простила этого изверга, веря всё в тот же высший суд – не мне суждено быть мессией и решать кого наказать, а кого нет! Я не сломалась, но трансформировалась окончательно в девчонку-сорванца. Если в 8 классе я напивалась по выходным за компанию, чтобы как-то избавиться от комплексов провинциалки, теперь же таким образом я окончательно пыталась изгнать из своей головы дурные мысли. У некоторых людей после принятия спиртного появляется агрессия, я же наоборот становлюсь жизнерадостной пофигисткой.

Как было положено в советское время всех учащихся в сентябре послали в колхоз, собирать урожай ввиду отсутствия необходимого количества своих работников. Общее дело нас сплотило, и мы там все перезнакомились. В один из дней, по окончании наших работ, увидели мы бескрайние колхозные поля, а на них много всяких овощей, которые просто некому было собирать, и они потихоньку себе загнивали. Зачем же пропадать такому богатству, и мы набрали понемногу всего каждый. Кто несколько морковин, я лично кочан цветной капусты, которую обожала обжаренную и запечённую в сметане. Поравнялись с кладбищем, через которое ходили на железнодорожную станцию, чтобы вернуться домой после нескончаемого трудового дня. Вдруг, из кустов «выползают» какие-то мужики, явно в подпитии, наверное, согревались, чтобы не замерзнуть в ожидании «расхитителей социалистической собственности». Они подошли и показали удостоверения работников ОБХСС (отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности). Они стали шарить в наших сумках и обнаружили там всё, что мы прихватили с поля. Повезли нас в местное отделение полиции, «промурыжили» там нас долго, так как таких горе-воров там было много и составили протокол о противоправных действиях. Протоколы пришли в техникум, и нас всех лишили месячной стипендии. А это в советское время были приличные деньги, 30 рублей, на которые можно было скромненько прожить месяц.