Анатолий Маскаев - Мордо. Книга 1. Крушение

– Анатолий Юрьевич, извините, ловко вы его отшили…

– Он уже тут почти всех достал, еще с московского аэропорта, вы же последний приехали не все видели…

– Ну, а вас то чем он зацепил, вы вроде бы как не в его вкусе.

– Он по-моему, больше мужским полом интересуется…

– Да что вы, он с самого начала начал клеиться…

– Предлагал в Сиднее с ним в одном номере жить, мол у него будет самый лучший номер в отеле…

– Да, интересный симбиоз получается, парторг, гэбэшник, пидорас и бисексуал в одном флаконе.

– Я думаю, он теперь до Сиднея поутихнет…

– Анатолий Юрьевич, а вы женаты?

Бол с интересом посмотрел на блондинку.

Лет двадцати пяти, волосы точно крашенные, блузка с глубоким декольте, тонкие, просвечивающие брюки клеш.

На указательном пальце правой руки, массивная печатка, вроде бы как золотая, а может и нет, больше подходящая какому-нибудь ново русскому братку.

Короткая стрижка, дамская сумочка не из самых дорогих, но явно куплена в одном из бутиков столицы.

Золотые серьги с мелкими бриллиантами.

Похоже чья-нибудь лялька, а может мелкая бизнесвумен ново русского разлива, явно при деньгах, хоть и небольших, но деньги есть.

Десятидневный тур в Австралию, хоть и в трехзвездочном отеле, удовольствие не из дешевых.

– Я, уважаемая Елена Михайловна, аскет, а это подразумевает под собой отсутствие всяких интимных связей с особями обоего пола.

– Нет, нет, вы меня не так поняли…

– Да-а, тогда будьте так добры, объяснитесь…

– Ну просто, я подумала, что мы могли бы на время тура быть вместе, без всяких взаимных обязательств…

– Понятно, вы хотели бы, чтобы я, на все десять дней был вашим Санчо Панса…

– Кем-кем?

– Вашим оруженосцем, попросту охранником…

– Ну в общем-то да…

– И значит номер, мы с вами будем делить на двоих?

– Ну да, а вы против?

– Извините Елена Михайловна, на то они понимаете ли и обязательства, чтобы их нарушали, а я как всякий аскет боюсь искусительниц…

– Конечно я не предлагаю вам маньяка Спиридонова, но приглядитесь, здесь и кроме меня хватает телохранителей.

– Еще раз прошу прощенья…

Бол отошел от блондинки к другой стене, возле стенда маршрутов авиарейсов.

Елена Михайловна по всей видимости ни чуточку не расстроившись направлялась к группе мужчин возле игровых автоматов, процесс пошел.

Почему-то оказалось, что рейсы из Дели в Сидней следуют не напрямую, а заходят с севера, мимо Папуа Новой Гвинеи и только затем вдоль австралийского побережья спускаются к югу Австралии.

Наконец-то объявили посадку, и группа обратным курсом направилась к самолету.

Еще при входе на трап, Бол снова почувствовал легкое беспокойство.

Вот блин, что же это такое, или не долетим, или еще что-то может случиться…

Уже после взлета, сидя в кресле, он стал ощущать все нарастающую тревогу.

Посмотрел в иллюминатор, внизу под ними плыли грязно-белые облака, самолет летел ровно, без рывков и воздушных ям.

Тревога все возрастала.

К его креслу подошла блондинка.

– Анатолий Юрьевич, можно я с вами посижу до приземления?

– Боитесь летать?

– Вот уж нет, столько перелетала, никогда со мной такого не было…

Так, а вот это уже что-то новое… – подумал Бол.

Он вспомнил, как с старшим сыном выбирался из Чечни.

Тогда у него была такая же пустота и неприятный холодок в груди, обязательно усиливающейся перед очередной опасностью, будь то посты федералов, или дагестанцы и чечены.

И те, и другие для них были одинаковы опасны.

Федералов приходилось опасаться ввиду того, что он был без

документов, а чехов и дагестанцев, боялся попасть к ним в плен, и в итоге в рабство.

Но в той ситуации было одно, но, тревогу чувствовал только один он, а сын вел себя обычно, для такой ситуации.

Да больной, да уставший, но не тревожился совершенно.

Как будто свято уверовав в то, что если отец сказал выберемся и все будет нормально, значит так оно и будет.

И лишь только когда их задержали в Бабаюрте, сын стал белее мела, но даже и тогда Бол видел, что это лишь текущий испуг той ситуации, в которую они попали.

И после, когда они выбрались из Бабаюрта спустя несколько часов, сын снова выглядел, уставшим, безразличным, но совершенно спокойным.

Самого же Бола тревога не оставляла ни на минуту.

И именно эта тревога, а также, обостренное чувство опасности спасло его, в тот момент, когда он чуть не напоролся на пулеметы блокпоста за Сухокумском, на границе Дагестана и Ставрополья.