Иван Шмелев - История села Мотовилово. Тетрадь 8 (1926 г.)

– Вот вражья скотина! – хладнокровно выругался Степан, продолжая поиски подмёток.

– Куда это я их запьютил! – досадовал на себя Степан, – вроде вот тут я их засовывал. Ах, вот они! Наконец-то, – обрадовался Степан. – Вот и подмётки нашлись. Сейчас я берусь за ремонт ваших сапогов, – проговорил Степан, обращаясь к Ваньке.

– Так, что, приходи завтра! Они будут готовы.

Ванька вторично пришёл не «завтра», а через день, с полной надеждой получить свои отремонтированные сапоги. Но картина была та же – сапоги оказались не починены. Видимо, позавчера, как только Ванька ушел и захлопнул дверь Степановой избы, Степан махнул Ванькины сапоги в угол. Ванька был вынужден ходить к Степану до трёх раз. Ведь какой дурак неотложно берётся за выполнение работы, за которую оплачено вперед.

В третий-то раз отец наказал Ваньке, не уходить от Степана до тех пор, как он при нем к сапогам подобьёт подмётки.

Прибежав от сапожника, Ванька уселся за стол, занялся чтением книги. Он задался целью прочитать от корки до корки все книжки, которые скопились в санькиной домашней библиотечки, а в ней насчитывалось около 20 разнообразных книг. Из-за чтения книг Ванька избегал товарищей и не всегда с ними выходил на улицу, отказываясь – «некогда», и тем, что гулять в пост перед самым рождеством грешно. Вот придёт праздник, тогда и гулять можно.

Вот и наступило Рождество – второй по значимости христианский праздник. Народ нарядно одевшись чинно и благородно сходив на торжественное богослужение в церковь и сытно, по-праздничному пообедав, после продолжительного поста и сочельника в который не едят до звезды, выходит на улицу – блаженно отдыхает. Девки разрядившись в красивые, цветные, шерстяные полушалки, проходя по улицам села, показывают на себе свои наряды. Щелкая семечкам и орехами, они заботливо прикидывают у себя на уме, как лучше, красивее и уютнее разукрасить келью под святки. Парни-женихи, оглашая звуками гармоний, горделивыми петухами разгуливаясь вокруг села, любезно заигрывают с девками. На улицах нарядные толпы людей. Тут шум, гам, весёлый смех, песни, семечки, орехи и прочее.

Василий Ефимович Савельев, разодевшись во френч, на ногах бурки, сходил в лавку, накупив там всякой всячины на праздник. Он не забыл также купить там литровочку «Русской горькой» и пачку папирос «Фортуна», для угощения гостей, которые, не дожидаясь его приглашения, сами пожалуют к нему в дом. Первым, конечно, придёт дядя Федя Молодцов и Николай Смирнов тоже сюда заглянет. Да еще несколько мужиков не заставят долго ждать. После степенной выпивки завяжется деловой разговор под щелканье семечек и орехов, от курящихся папирос запахнет городом.

Василий Ефимович, к этому времени в возрасте 36 лет, среднего роста, упитанной комплекции, черноватый, лицо полное, видом приглядчивое, лоб широкий, линия черных волос над лбом, брови черные, глаза карие, нос средний закруглённый, ноздри полускрытые, рот средний с горизонтально расположенными углами, губы тонкие, верхняя губа с ромбовидной, неглубокой ямочкой, покрытая пышными черными усами с браво закрученными кончиками, борода чисто выбрита, подбородок полный, от упитанности закруглённый, уши овальные, среднего размера со слегка отвисшей мочкой, профиль лица волнистый. Характером вспыльчивый, твёрдый, не терпящий необоснованных возражений нрав. Темперамент подвижно-живой, деятельный. Речь внятная, краткая, поучительно-назидательная. Поведение скромное, совестливое, с реальным подходом к делу. Сильный, ловкий (хотя и левша), трудолюбивый. В расцвете полных сил и деятельности, он, важно восседая на семейном троне-кресле, блаженно дымил папироской. Хотя он и дымил, только при компании, но дымя, «в себя» не затягивал, а так просто любил папиросами гостей угощать и самому побаловаться. Недаром во время Гражданской войны, когда он служил на железной дороге, где-то достал пару заграничных сигар и ими угощал любителей покурить.

Алеша Крестьянинов долго хвалился перед мужиками:

– В былое время, куривал я у Василия Ефимовича сигары. Он ими всех угощал. Сначала-то я и не знал, которым концом сигара-то в рот берется, а потом разобрался, по ходу дыма. Бывало, покурим, покурим, а она словно и не убывает. Загасив отдадим ему обратно, а он ее снова в шкап положит до следующего раза. А запах от нее такой приятный и душистый, что ни кури, то хочется, так бы и не выпускал ее изо рта. Пахнет от нее не только городом, а даже заграницей, – расхваливал Васильевы сигары Алеша.