Симон Осиашвили: Мамины глаза

Не бывает чернее ночи,
Чем беззвездная эта ночь…
Но хотя концерт и окончен,
Уберите занавес прочь!

Я начну свой концерт сначала,
Ничего, что погашен свет, —
Буду петь для пустого зала,
Раз другого теперь уже нет.

И мороз пробежит по коже —
Я забуду, что зал пустой…
После слез улыбка дороже —
Улыбнитесь вместе со мной!

Я смотрю в окно: там мелькают фонари —
И куда я мчусь, я не знаю до поры.
Еду просто так по пустынной мостовой —
И душа моя не находит путь домой.

Я смотрю в окно: там гуляет листопад —
Загулять бы с ним я и сам сегодня рад…
Я немного пьян и чертовски одинок —
И несет меня жизнь словно сорванный листок.

Сорванный листок по дороге кружится,
Сорванный листок всем бродягам родня,
Сорванный листок как бездомная птица,
Сорванный листок – это не про меня.

Я смотрю в окно на развилку двух дорог:
Ждут меня друзья – значит, я не одинок.
Мы заварим чай или просто помолчим —
И от всех дверей вдруг отыщутся ключи.

Я смотрю в окно: там давно уже рассвет —
И до ночи мне никакого дела нет,
Еду просто так, улыбаясь без причин:
Лучше, чем езда, нет лекарства для мужчин.

Что-то вдруг не стало в жизни радости,
И живу, как будто воз везу:
Вроде далеко еще до старости —
Но не стало сил шагнуть в грозу.

И друзья былые усмехаются,
И подруги смотрят свысока —
Но пока что песня не кончается:
Я еще спою наверняка!

Будет, будет праздник и на нашей улице,
Будет, будет праздник, светлый и хмельной —
И моя печаль-тоска забудется —
Будет праздник, будет праздник мой!

Мне бы только это время выстоять,
Мне бы только снова стать живым —
Чтоб на эти холостые выстрелы
Я сумел ответить боевым.

Чтобы радость закипала бурная:
«Я еще могу, еще могу!»,
Чтобы голова кружилась буйная,
И цветы всходили на снегу…

Торопился выйти в люди,
Да не соразмерил прыть,
Думал, буду иль не буду
Вместо «быть или не быть?».
И судьба меня швыряла
Из кювета под откос,
И подняться не давала
Да не в шутку, а всерьез.

Не бей лежачего, судьба, не бей лежачего,
Дай мне шанс еще разок подняться…
Очень больно становиться неудачником,
Но еще больнее – оставаться.

Сколько я в аду кромешном
Горьких чарок пропустил,
Сколько раз, бродяга грешный,
Божьей милости просил,
Чтоб сыграть с судьбою в кости
И ее разделать в дым:
Я ведь к ней пришел не в гости —
Я явился за своим.

Я соберу своих друзей,
Которых я сто лет не видел,
И усажу их потесней —
Пусть в тесноте, да не в обиде.
Мы вспомним вкус тех сладких дней,
Когда нам было восемнадцать —
Чтоб захотелось танцевать и целоваться,
Я соберу своих друзей…

Я соберу своих друзей,
У каждого свои итоги:
К кому-то жизнь была добрей,
А с кем-то, может быть, и строгой —
И все-таки она мудрей,
Чем в молодые годы мнилось, —
И что бы с ними в этой жизни
ни случилось,
Я соберу своих друзей!

Я соберу своих друзей,
Чтоб им за все сказать спасибо,
Сказать, что нет других людей
Таких же умных и красивых.
И молодых календарей
Совсем не надо им бояться —
Чтоб оставалось нам всегда
по восемнадцать,
Я соберу своих друзей.

Мы дружили, потому что не могли не дружить,
Потому что рука ищет руку,
Мы любили, потому что не могли не любить,
Не могли обойтись друг без друга.
И мы дружим, потому что между нами судьба,
Та, которую мы разделили,
И мы любим, потому что неподвластно годам
То, что в юности мы полюбили.

Ну вот и все пришли,
Кто когда-то был рядом,
Кто был со мной, а теперь,
Теперь далеко…
Каждый тронул меня,
Кто улыбкой, кто взглядом,
Каждый словом согрел —
И мне стало легко.

Мне сейчас так легко,
Как бывало в семнадцать,
Тают годы мои
В сигаретном дыму…
Мне сейчас так легко
И грустить и смеяться,
Мне сейчас так легко…
Не пойму – почему?

Спасибо вам, друзья,
За ушедшую юность,
За то, что в жизни моей
Остался ваш след.
Пусть всего лишь на миг
Вы ко мне все вернулись —
Мне сейчас так легко,
Словно нет этих лет.