Дмитрий Долгов - Я проверил на себе

Господи, прости грешника…

Дни шли за днями. Служение в церкви понравилось Вове. Он всегда приходил и уходил весьма одухотворенным. Однако ловил себя на мысли, что давно не видел старого монаха, и решил пойти к нему в избу.

И вот после воскресной службы Вова направился к монаху.

– Здравствуйте, – сказал он.

– Давно не был у меня, чадо, забываешь старика, – сказал монах.

– Я теперь в церкви служу, батюшка, – ответил молодой послушник.

– Я знаю, отец Иннокентий говорил об этом.

Старые знакомые давно не виделись, за разговорами прошло много времени. Вдруг в дверь дома монаха постучали.

Открыв дверь, он увидел стоящего перед ним человека в черной одежде.

– Что привело тебя ко мне, путник? – спросил у странника монах.

– Пусти, батюшка. Устал я, – ответил тот.

– Заходи.

Человек был довольно высокого роста, брюнет, с небритым лицом и зачатками бороды.

– Кто ты? – спросил Вова у гостя.

– Я пытаюсь найти утешение, я слишком грешен, не простит он меня, – ответил человек и посмотрел на монаха.

– Нет того греха, что бы Бог не смог бы простить, сын мой, – сказал монах. – Расскажи нам, коли пришел.

– Я не ценил того, что имел. Я решил, что мне все можно. Меня просили помочь, а я взял несоразмерную плату за это.

– Кто просил? – спросил монах.

– Я врач, меня просили вылечить ребенка, а я запросил слишком много денег, а те не смогли мне их дать. Ребенок сейчас на грани смерти. Я не могу уже ничего сделать, язвы пошли по телу.

– Он еще жив? – спросил Вова.

– Пока жив. Я не могу сейчас к ним вернуться, как будто что-то меня не пускает этого делать. Я боюсь очень сильно, боюсь.

– Не все еще потеряно, – сказал монах. – Ты можешь вернуться и попытаться помочь.

– У меня уже ничего не выйдет, – сказал тот.

– Мы помолимся за тебя. Молитва со дна моря достанет, – сказал Вова.

Тут оба встали на колени перед иконами.

– Господи, прости грешника, во тьме блуждающего, закруженного, заблудившегося. Помоги, Господи, найти ему дорогу к свету.

Молитва у обоих шла довольно тихо и размеренно. Но тут случилось следующее. Их гость начал трястись и кидаться на стены. Вдруг он начал орать не своим голосом.

– Я не допущу, чтобы этот ребенок выжил. Заткнитесь, твари.

– Господи, прости грешника, во тьме заблудившегося, укажи ему путь к свету, – говорил монах.

Тут Вова взял деревянный крест и положил его на лоб гостя.

– Именем Господа говори, нечисть, чем тебе помешал ребенок? – спросил Вова.

– Враг приводит в мир своих служителей. Мир мой должен быть населен моими братьями. Таких, как вы, надо уничтожать, – орал демон из гостя.

– Именем Господа душа ребенка будет спасена. Отойди, порождение ада, отправляйся к хозяину своему. Твое место там. Не морочь души честных людей, – сказал монах.

Тут гостя начало трясти и поднимать вверх. В это время монах зажег лампадку и начал окуривать гостя. Крик стоял невероятный, кажется, что содрогался весь лес и все живое вокруг.

Тело гостя постепенно ослабло, и он повалился на пол.

– Как чувствуешь себя? – спросил Вова у него.

– Нормально, – ответил тот, – я должен идти, надо закончить дело.

– Так иди и сделай, – сказал монах.

Дверь закрылась, гость ушел. После оба узнали, что ребенка он успел спасти, а деньги, которые были получены, совсем малая часть от ранее запрошенного, были направлены на храм, который строился при больнице.

Вот так все и было. Люцифер ведет борьбу со всем миром и не хочет, чтобы слуг Господа становилось больше, он присылает своих слуг для совершения того, что хочется ему. Но он забыл одну вещь: человек творение Божье, а Создатель любит свои творения и ищет способы привести их к себе. Вовремя одумавшись, можно исправить много, на что человек душу открывает, то к нему и приходит, а если не открыть душу слугам Люцифера, а слугам Господа открыть, тогда князь тьмы будет повержен в очередной раз.

Гордыня, или не тягайся со мной…

Вова ушел от монаха уже ближе к ночи. На небе зажглись звезды, ярко блестела луна, было светло вокруг.

Придя домой, парень лег спать. Для него это был день, наполненный большим количеством событий. Он понимал все больше и больше, как велика сила Господа над всем, что есть на земле. Он уснул с этой мыслью.

Но ничто человеческое не чуждо никому, и грех может проникнуть даже в самое чистое сердце, страстям нельзя давать волю.

После очередного воскресного служения Вова был приглашен в монастырь к отцу Иннокентию.