Дарья Дэф - Сказки

– Нынче ворочаться нам пора, – сказал Степашка. – Сумрак приходит, надо успевать, покуда Лесное Око не закрылось.

– Какое ещё око? – удивилась Засиверка.

– Лесное Око, Хозяин леса Варлахти через него смотрит. И решает, кого впускать, кого выпускать. Коль опоздать, всю ночь блуждать здеся придётся.

Едва сказал это Степан, как тут же и растаял. И Засиверка услышала, как зовёт её мать:

– Олька, ты здесь? Чего так долго колупаешься? Опять в прострацию ушла… Ну! Дак поменяла ты носки-то?

– Поменяла…

– Ладно, айда в ту сторону! Бросай свои ветки. Я вроде слышала там шум машин…

Вот вдалеке потянулся смутный гул, и мать с дочерью вышли на трассу. Через километра три пути вдоль дороги забелел знакомый автобус.

С того дня Засиверка по важным вопросам советовалась с батожком. Девочку это веселило и воодушевляло, особенно тем, что батожок не врал никогда.

Однажды в начале зимы Засиверка обнаружила, что Степашки нигде нет. Встревожилась, чуть не плачет.

«Батожок-батожок, Степашка далеко?» – спросила Засиверка и кинула своего волшебного помощника на пол. Тот упал сучком вверх. Засиверка дальше вопросы задаёт:

«Батожок-батожок, Степашке нужна помощь?» – и вновь батожок упал вверх сучком. Долго ходила в раздумьях девочка, печалилась. На следующий день решилась Засиверка идти в лес искать своего мягкого друга. Ничего не сказав маме, она надела свои толстые пимы, застегнула короткую искусственную шубейку и прокралась на студёную улицу. Но куда же идти?

«Батожок-батожок, налево ли до лесу?» Волшебный подсказчик упал сучком вниз.

«Значит, направо», – решила Засиверка, но остановилась. «А может, прямо?» И снова кинула свой оракул наземь. Батожок указал, что прямо идти надо, и Засиверка пошагала. Робко, но прицельно.

На дорогах зеркалила наледь. Жухлые ржавые листья приморозило к асфальту, и оттого они хрустели под ногами. Ветер резко хлестал по лицу отважной путницы, но она не отчаивалась. А пришлось Засиверке идти аж на левый берег, через большой серый мост, вдоль безучастных машин и грохота поездов. Преодолев железное чудище, Засиверка опять оказалась перед выбором: направо или налево. Эту задачу она решила легко, и устремилась налево.

Долго шла Засиверка, уж день к исходу своему тянулся, воздух становился сизым, малиной в тумане маячил закат, а темнело нынче сразу после обеда. Занервничала девочка, но что поделать – надо идти. Идти по обочине вдоль дороги. Уже и тёмные волосы Засиверки от ветра влажного к щекам налипли, а сзади в сосули длинные сбились. Шерстяная шапка впивалась в лоб, и девочка то и дело тёрла его лохматой варежкой. По левую да по правую сторону лежали поля заснеженные, да лишь изредка ютились среди них небольшие домики и тропки хоженые, измятые. Пахло трассой и кочегаркой. В городе снега-то почти не было: раскатали шины да разнесли людские ноги. А здесь, за городом, зима уж заняла свой трон: всё запорошила. Как захотелось Засиверке зайти в один из этих милых домишек, особенно в такой, который курил, выпуская дымок к небу. До того сердешным он казался сейчас – едва не милее родного подъезда! Но не свернула Засиверка с дороги, упрямо шла к лесу.

И вот уж вдали затемнели ёлки. Да пробираться к ним оказалось непросто: пимы утопали в белоснежной шубе снега, и с каждым шагом Засиверка проваливалась всё глубже и глубже. Вот сугробы уж до колен поднялись, а вокруг ни тропинки, ни твёрдого настила…

Кое-как добралась Засиверка до первой ёли, обхватила её руками да привалилась рядом. Одно слово – Снегурочка. Но нет, всё ж нет, это была Засиверка. И волос-то у ней тёмный, и ноги-то задубели от налипшего снега, и в тепло-то ей хотелось, как никогда… Нет, определённо не Снегурочка…

Вот уж и сумерки ложатся поверх северных елей, кое-где в полях зажигаются огни-звёздочки, а Степашки сыскать-не сыскать. Глядит впереди себя Засиверка, да лишь глазами моргает. И видит: гнутая ель перед ней треснула пополам и раскололась на две части. Снег с веток поднялся да вскружился, спорошил Засиверку, а у ней аж душа от страха замерла.

Из расщелины той стал великан подниматься. Большой да стройный, словно сосна. У самого руки длинные, мохнатые, чуть не до земли, голова – будто пень рогатый, на нём глазищи зеленью сверкают. То поднялся сам Варлахти, хозяин здешних лесов. Тенью встал над лесом великан, взором цепким охватил округу да впился в путницу малую.

– Это ещё кто такая? – грянул голос с высоты деревьев, и Засиверка прижалась к ёлке.