Федот Симонов - Губернские бега. Сон русского человека

– Ради любимой нашей дружбы.

Матвей как-то с тоской посмотрел на Дашу. Дрожащими руками осторожно сложил полотенце так, что рисунок оказался в середине полотенца. Развязал веревочку, которой был опоясан, засунул полотенце под рубашку поближе к груди и подпоясался опять веревочкой. Поглядел Даше в лицо, увидев в лице Даши радость, сказал:

– Ну, спасибо тебе, Дашенька, покуда не умру, буду всегда носить тебя в своей памяти.

– Ну и хорошо, спасибо тебе, Матвеюшка, что мой труд не пропал, что он попал моему, – Даша запнулась на последнем слове.

Матвей испуганный сказал:

– Даша, Дашенька, неужто, а?

Даша закрыла ладонями обеих рук лицо, прошептала:

– Не неужто, а я давно люблю тебя.

– Это, Дашенька, хорошо, что любишь. Люби себе на здоровье, кому какое дело. Я, может быть, тоже тебя люблю, даже, может быть, в десять раз больше тебя люблю, чем ты меня, но я только сказать не могу. Тебя, Дашенька, не любить нельзя, не потому, что ты барыня или, там, очень богатая, да даже не потому, что ты очень красивая, а потому, что ты уж очень добрая и умная. Твой ум и доброта делают тебя очень красивой.

– Спасибо, Матвеюшка.

– Дашенька, сегодня нам вместе быть уже хватит, ты дай мне эту книгу и позволь уйти.

– Да-да, возьми. Только вот что, Матвеюшка, ты прости, что мы без твоего спроса решили с маменькой, – Матвей насторожился, – ты больше двор мести не будешь, а будешь кучером у маменьки. А за лошадьми ухаживай по своей воли. Да, одежду тебе там должны принести, так ходить больше не будешь.

Матвей низко поклонился и тихо прошептал:

– Спасибо тебе, Дашенька.

Даша сразу же повеселела и громко проговорила:

– Ну, друг мой, давай по-мужски до утра простимся, пожмем друг другу руки, – она, взмахнув весело правую руку, вытянула Матвею. Матвей посмотрел Даше в лицо и не верил, как быстро она переменилась. Матвей легонько взял Дашину руку. – Матвеюшка, я же просила тебя проститься по-мужски, а ты прощаешься по-дамски, – Матвей стиснул руку Даши, она аж побелела. – Вот это да, до утра буду чувствовать твою руку, – сказала она.

– Даша, изволь поцеловать твою руку.

Даша засмущалась:

– Целуй, да чтоб я до утра ощущала твой поцелуй.

Матвей, поцеловал руку Даши:

– Ну, до утра.

– До утра, – грустно сказала Даша.

И Матвей ушел из Дашиной комнаты в свою лачугу. Матвей радостный быстрыми шагами подошел к двери своего жилья, рывком отворил дверь и увидел, в комнате уж очень светло, хотя на дворе уже начинались вечерние сумерки. Дядя Семен, заложив руки назад, спустя голову вниз, задумчивый ходил по комнатке туда-сюда, даже не обратив внимания на Матвея. Матвей стоял, смотрел на него несколько времени, а затем спросил:

– Что с тобой, дядя Семен?

Семен остановился, вытянул шею вперед в сторону Матвея и сердито громко сказал:

– Что-что? Ты зайди в комнату, посмотри, что тут сделали. Вот приедет барин да 25 лет солдатчины влепит тебе, тогда узнаешь что, тогда и помозгуешь своей головой, что будет с тобой, – Семен, пальцем руки указывая на Матвея, еще громче сказал, – с тобой, что будет?

Матвей вошел в комнату, увидел, что стены аккуратно оклеены толстой белой бумагой. На столе разослана чистая скатерть. Матвей с края поднял скатерть, увидел, что стол был вымыт и насухо выскоблен. На скамейке лежала какая-то крашеная дерюга, он поднял немного край дерюги, увидел, что скамья тоже вымыта и насухо выскоблена. Пол, который, как была собрана эта лачуга, никогда не мылся, а сейчас он отражал какой-то желтизной, он был вымыт и насухо выскоблен, стекло небольшого окна переливалось чистотой. На нарах соломы уже не было, а лежала во все нары кошма, на ней были 2 матраца, на них лежали чистые дерюги, на дерюгах были стеганые одеяла, правда, не новые, но еще хорошие, и две подушки с чистыми цветастыми сатиновыми наволочками.

– Ну и что тут плохого? Даже очень хорошо, – сказал Матвей.

Семен, уже разгоряченный, схватил в руку стоящие какие-то яловые сапоги, густо намазанные дегтем, поднял их на уровне лица Матвея и громко, раздраженно сказал:

– А это что!? Что, я спрашиваю тебя!?

Матвей, улыбаясь, тихо сказал:

– Сапоги, и почти новые.

Семен поставил сапоги, где они стояли.

– А вон!? – крикнул Семен, указывая в угол комнаты, где стоял небольшой сундучок, которого раньше не было у них. – Посмотри, что там тебе наложили, а!

Матвей подошел к сундучку, взял за ручку, которая была прикреплена к крышке, поднял сундучок.

– Ого, тяжеловат, – сказал он, поставил на стол, открыл крышку и увидел необычайно блестящую цветную вышивку-рисунок. Матвей развернул – это была рубашка, на груди которой была вышита очень красивая девушка, а ее сверху вниз и обратно вверх обвивал дважды толстый змей, который выходил на воротник рубашки, загибаясь по стоячему воротнику. А с другой стороны разинутая пасть змея, пытаясь кого-то укусить, но девушка своей правой рукой зажала у головы змея, не давая ему укусить. Матвей сразу же понял, если он наденет рубашку и застегнет стоящий воротник рубашки, то змей будет как раз пытаться укусить его в подбородок, но девушка это сделать не даст. Матвей улыбнулся, он был рад и, не зная чем озабочен. Ну, а остальным в ящике были двое брюк, еще рубашка вышитая, чулки шерстяные, полотенце, шляпа черная фетровая. Матвей даже удивился, что в ящике увидел опасную бритву. Он взял ее и удивленно смотрел. Семен злорадно сказал: