Ольга Милованова - Бед нет. Новеллы

Под документами обнаружился старый альбом с фотографиями. Инга уже много лет не заглядывала в него. Она не любила свои детские фото. Полненькая недовольная девочка вызывала воспоминания о жестоких переживаниях от своей некрасивости и несоответствия идеалам. В книжках, которые она читала, все девочки были худенькими, голенастыми с исцарапанными руками и коленками. Они дружили с такими же худенькими вихрастыми и мечтательными мальчиками.

Кроме того, что Инга никогда не была худенькой и голенастой, она никогда не встречала этих мечтательных мальчиков. Одноклассники только и умели, что толкнуть, хлопнуть по спине портфелем или дёрнуть за косу. А то, что они постоянно списывали у неё домашние и контрольные, вселяло в Ингу уверенность в их непроходимой тупости. Конечно, с годами она поняла, что красивые успешные по большей части мужчины, в которых выросли спутники её детства, просто экономили на учёбе силы для своих важных мальчишеских дел. Теперь они были умны и интересны, Инга поддерживала со многими из них дружеские отношения. Но та закомплексованная девочка до сих пор жила в самой глубине её сердца.

Она нерешительно открыла альбом. Маленькая Инга сидела на стуле в пол оборота и внимательно, улыбаясь, смотрела на большую Ингу «карими вишнями». Белое льняное платье и необычайно красивый шелковый бант, примостившийся на тёмных кудрях, привезла любимая тётка. На фотографии Инге было чуть больше, чем сегодняшнему малышу из банка. И ведь она тогда тоже знала секрет счастья.

Ингу пронзила острая жалость к этой девочке, которой так много предстояло постигнуть и пережить. Как хотелось уберечь её, защитить, сохранить на дорогом лице нежную счастливую улыбку.

Слёзы подступили к глазам, и она не стала их сдерживать. Инга плакала и плакала без душащих рыданий, без искажённого до безобразия лица, без давящей боли в сердце. Слёзы текли легко и свободно, как будто сосуд переполнился, и надо было просто слить лишнее. Когда они закончились, Инга умылась и, решительно задвинув в шкаф остатки документов и фотографий, пошла спать.

Голова казалась опустошённой. На самом дне ещё плескались остатки боли, но теперь всё воспринималось, как сквозь толщу воды или очень толстое и мутное стекло.

Инга почувствовала, как по ней идут мягкие робкие лапки. В темноте лениво проворчала кошка. Почти невесомый комочек устроился на плече и начал усердно вылизывать своим шершавым языком шею Инге. При этом он благодарно урчал ей в ухо, рассказывая на своём кошачьем языке, как он благодарен своей спасительнице, и как счастливо они будут все вместе дальше жить.

IV

Утро встретило Ингу необычно ярким светом, заливающим комнату. Она легко поднялась, сдвинув с ног, мирно сопящих в обнимку, вчерашних врагов, и подошла к окну. После почти месяца слякоти и жидкой грязи выпал первый снег. Белый, первозданно чистый, он ещё не был тронут ни машинами, ни пешеходами, ни даже птицами. Инга приоткрыла окно, бодрящий морозный воздух пах свежестью и яблоками. Свет ложился медовыми полосами на кресло, ковер, постель, протягивался на стену. Инга внезапно отметила себе, как уютно и с любовью устроено её жилище. Как много в нём света и тепла.

Она отправилась в ванну, пустила воду в раковину, плеснула себе в лицо и вгляделась в своё отражение. Веки, конечно же, после вчерашнего слёзотечения опухли. Но из зазеркалья на неё смотрели такие же, как на старой фотографии карие вишни. И такие же вечно кудрявые тёмные кудри обрамляли лицо.

– Доброе утро, кудрявое чудовище! – весело поприветствовала она сама себя.

День сегодня определённо задался. Голова к удивлению совершенно не болела, как Инга не прислушивалась. Кофе был необычайно вкусным. Два представителя семейства кошачьих нашли компромисс в отношениях, заняв противоположные углы на кухне. Цезарь, казалось, даже уже немного поправился, но вальяжности приобрёл совершенно точно. А навсегда любимый дуэт Никитиных пел из динамика:

Книжка, купленная по случаю оказалась неожиданно интересной, и Инга решила сегодня целый день провести с ней в постели.

Ближе к обеду, её вытащил из нирваны звонок в дверь. Это вернулся Андрей. Он стоял на лестничной площадке элегантный, как всегда, милый и родной. В руках у него был огромный букет лилий.