Игорь Белошевский - Поганая Молодежь (часть #1). Чтобы красиво танцевать, нужно красиво одеваться

– Все ясно? – спросила Апача, – Килин?!

– Да, – неуверенно произнес Киля.

– Что тебе ясно? – переспросила учительница.

Киля кашлянул еще раз, повторно намекая Апаче на свой недуг, и затем тихо предположил:

– Ньютон считал, что в делах житейских это не представляет неудобства.

– Что не представляет неудобства? – серьезным тоном спросила Апача.

– Все, – робко ответил Киля.

– Это как?! – переспросила Апача.

Киля замолчал, житейские дела Ньютона ему знакомы, естественно, не были.

– В этом утверждении Ньютона, – произнесла Апача, – Есть некая неопределенность, которую признавал и сам великий ученый, и которая впоследствии положит начало теории относительности Эйнштейна.

После упоминания великого немецкого ученого, Апача остановилась у окна, попав своей химзавивкой под порыв весеннего ветра, хлынувшего волной в класс.

– Ох, Ольга Петровна, – обреченно вздохнул директор школы, – Дорогой вы мой человек. Как же вас не понять. Я вообще, искренне не понимаю, откуда у вашего Артема такое поведение. Такая замечательная мама, всеми уважаемый папа, и вдруг, направление из милиции в спецшколу.

– А огнетушителя и здесь нет, – громко повторил, проходя мимо директора пожарник Павел Егорович, сделав показательную пометку в своем журнале ярко оранжевого цвета.

Директор Константин Петрович бросил косой взгляд на огненный журнал инспектора и понимающе продолжил:

– Но все мы люди, – сказал директор, – Как же мне не войти в ваше непростое положение, Ольга Петровна. В конце концов, я тоже отец.

После этих теплых слов Ольга Петровна по-дружески приобняла Константина Петровича, и осмотрев пространство вокруг, произнесла:

– Идемте, идемте Константин Петрович, какие все-таки замечательные у вас в школе рекреации.

Лера встань пожалуйста из-за парты, – обратилась педагог Апача к Скворцовой Лере.

Лера встала.

– Итак, – сказала Апача, – Представим, что первый закон Ньютона, справедлив с позиции наблюдения Леры. Килин, что гласит первый закон?

Поверженный Киля молчал. Он совсем уже перестал отвечать на вопросы учителя, и смирившись со своей участью, просто разглядывал, то темный пол класса, то свои светлые кроссовки, то рогатого оленя на свитере Леры Скворцовой.

– Скворцова, что гласит первый закон Ньютона? – обратилась Апача к Лере.

– Первый закон гласит, – сказала Лера, – Если действие всех сил, действующих на тело, скомпенсировано, то это тело находится в состоянии покоя, или прямолинейного равномерного движения.

– Допустим Скворцова, что так оно и есть, – произнесла Апача, – Допустим, что ты, Килин, тело, которое двигается. Двигайся Килин.

– Как двигаться? – раздраженно переспросил Киля.

– Прямолинейно и равномерно, – пояснила Апача нерадивому ученику, – Иди прямо, вдоль доски. Ну же, смелее!!!

Киля начал двигаться, а учительница снова продолжила:

– Легко видеть, что если существует такая площадка для наблюдения, как Скворцова, то существует еще и бесчисленное множество других, аналогичных площадок. Это может быть и Иванова, и Петров, и Хаджимуратова, а может быть, даже и Гогинцев.

Все названные фамилии, включая мою, подобно нажатым клавишам рояля, поочередно вжались в парты. Тамара Викторовна, довольная взятым аккордом, продолжила:

– Для удобства, назовем Леру – «неподвижным центром мира». Представим, что этот наш «центр», будет покоится. Все представили? Гогинцев представил?

– Да, – ответил я и без промедления встал из-за парты.

– Как ты думаешь, с точки зрения ньютоновской динамики, Скворцова, будучи центром мира, может двигаться?

– Может, – четко ответил я.

– Почему ты так думаешь? – спросила учительница.

– Почему нет, – сказал я.

– У тебя хорошая интуиция, Гогинцев. С точки зрения ньютоновской системы, абсолютно безразлично, находится Лера в состоянии покоя или движется прямолинейно и равномерно, как например, Килин. Для системы – это одно и то же.

– Двигаться? – спросила Лера, предугадывая учительское задание.

– Нет Лера, стой на месте, – сказала Апача, – А вот Гогинцев, пусть двигается. Начинай Гогинцев!

Я вытянул руки в стороны и начал идти вдоль стены подобно канатоходцу. Лера взглянула на меня и улыбнулась. Увидев подаренную мне улыбку, низкорослый Киля, вдруг, остановился, точнее даже встал возле доски, как вкопанный.

– Килин, а ты чего застыл? – взбодрила Килю учительница, – Двигаемся, двигаемся.

Киля, подобно компактному штурмовику-перехватчику, заходящему снизу для атаки высоколетящего бомбардировщика, то есть меня, продолжил свое перемещение вдоль доски, и затем сместил вектор движения в мою сторону.