Татьяна Свичкарь - Двойные двери

Усадьба графини (хотя на самом деле и не графини вовсе, а отца её) долгое время смотрелась бельмом на глазу, хотя когда-то она была самым большим и красивым домом в Рождествено. Но фотографий и даже картин не сохранилось. Обидно, ведь сюда и художники заезжали, даже «певец лесов» – Иван Шишкин среди них. Так или иначе, если захочешь представить каким было село при Елизавете Архиповне, приходилось полагаться только на воспоминания старожилов. А тем ещё их бабки и прабабки рассказывали: о конюшнях с рысаками, об аллеях, увитых розами, о резных зелёных балконах.

В то время, как Антон приехал в Рождествено, в барской усадьбе вправду – кто только ни жил! Беженцы, гастарбайтеры, и вовсе бомжи. Разбитые окна заслоняли досками, какие-то древние железные кровати с провисшими сетками – подпирали кирпичами.

Антона вызывали к здешним маргиналам, когда из них собрался отдать Богу душу на исходе страшного запоя. Антон его тогда вытащил, прямо в этом бомжатнике ставил капельницы. А после папа Дима «промыл» этому мужику мозги уже своими средствами. Удивительно – тот до сих пор ходит трезвый, усердно помогает восстанавливать старый храм, и живёт при нём же, в сторожке. И отъелся, и одежда на нём, хоть и бедняцкая, а всё-таки не вонючие лохмотья. Нет, папа Дима тогда куда больше Антона для этого мужика сделал.

А второго бомжа, зверски избитого непонятно кем, (говорить он наотрез отказывался) пришлось везти в больницу. Скорая ехала к ним неимоверно долго, часа три, наверное, и у Антона были серьёзные опасенья, что старик не продержится. Но тот чудом дотерпел, и с разорванной селезёнкой его разбирались уже хирурги в больнице.

Дом держался долго, как тот изметеленный жестокими кулаками бомж. Но ясно было, что последует дальше – выселят оттуда всех из-за «аварийного состояния», а потом начнут рушиться ветхие стены. Предвидя это, на заднем дворе, на развалинах фонтана-слона, кто-то уже написал чёрной краской «Родовая помойка графини».

Но гораздо больше Елизаветы, Антона интересовал её отец, Архип Казимирович, который и построил усадьбу. Придворный алхимик, добывший таки золото из подручных средств, пусть толщиной в волос всего – золотую нитку, но добывший. А ещё – прорицатель, сосланный в тьму-таракань за свои кощунственные слова. Предсказал он скорую смерть фавориту императрицы. Только о кончине императорского любимца точь-в-точь в названный день, Казимирыч узнал уже здесь, в ссылке, сидя в доме своём, наверняка, за бутылкой… Чего? Этого уже и папа Дима не знал.

Сведения о Казимирыче папа Дима среди местных жителей собирал по крупицам, и сведения эти были удивительными. С той же вероятностью можно было поверить в якобы вырытый двухкилометровый подземный ход – между домом графини и винным заводом (на кой чёрт его бы рыли, скажите, пожалуйста?) О Казимирыче говорили, что мастерству своему алхимическому он учился заграницей, но поехал туда не с пустыми руками. А, с таинственными свитками , приобретёнными вроде бы на Востоке. И по свиткам тем, если их расшифровать, можно было не только золото добывать, но и тайну самого философского камня раскрыть. Да писаны они были на каком-то мудрёном языке, Казимирычу неведомом, и он надеялся, что в Европе смогут ему сделать перевод.

Ещё говорили, что Казимирыч был едва ли не двухметрового роста, духом и телом могуч, обходил с посохом все святые места, и не только в России, но и до Иерусалима живой ногой добрался. То ли хотел вымолить покровительство высших сил, то ли наоборот, считал тягу свою к золоту грехом, и просил Матерь Божью указать ему истинный путь – куда ему стремиться должно.

Так или иначе, но алхимика в Казимирыче при императорском дворе чтили. А вот прорицателя (уж не Иерусалим ли и горячие молитвы сказались, что послан был ему этот дар?) не стерпели. Приехал в здешние края, попавший под опалу Казимирыч – почти что на голое место. Только рыбаки тут и жили круглый год со своими семьями.

Казимирыч выстроил усадьбу и женился на девушке из бедной дворянской семьи. Богатую и знатную за него вряд ли бы отдали. Детей в этом браке родилось трое – два мальчика и девочка. Видно, Казимирыч не особо их привечал. Потому как чердак, больше похожий на третий этаж, стал для хозяина рабочим кабинетом, где проводил он целые дни, и куда, кроме него, никому хода не было.

Там Казимирыч продолжал свои «золотые» опыты, надеясь: если они увенчаются успехом, его вернут ко двору. Тем более, что и со смертью фаворита императрицыного Казимирыч ничего не измыслил. Скончался тот от удара, вызванного чревоугодием. Проще говоря, обожрался, да вина обпился. И опальный алхимик был тут, ясное дело, абсолютно ни при чём.