Рамзан Саматов - Я – хороший. Рассказы

– Даниил, ты должен знать, что я ношу в себе ребёнка! Я беременна! Если ты готов воспитывать чужого ребёнка, женись на мне!

Даниил молча обнял её, прижав к груди.

«Смотри-ка ты, оказывается, умеет обнимать, а самому уже за тридцать – никак не мог жениться! Неужели меня ждал?!» – подумала про себя со смехом Светлана.

– Я согласен! Только у меня условие! – сказал Даниил.

– Какое условие?

– Родившемуся ребёнку я буду отцом! Об этом не должен знать никто!

– А если захочет узнать настоящий отец?

– Запомни, настоящий отец – это я!

Свадьбу справили в конце октября. Лежащий в утробе Светланы ребёнок обрёл отца, а Марина Васильевна – невестку. Через положенное время на радость двум семьям родились дети. У Светланы – дочь, а у Николая – двойня, сын и дочь.

Жизнь продолжалась. Марина Васильевна, хоть и любила невестку, но однажды не преминула сказать сыну:

– Сынок, что-то не похож этот ребёнок на семимесячного. Твоя ли дочь? Говорят, что Света до тебя с кем-то встречалась!

– Это моя дочь! – сказал Даниил и вышел из дома, не желая продолжать разговор.

В том году проводилась всероссийская конференция в Москве. Делегатом избрали Светлану. Само собой, и Николай Сергеевич был в составе делегации. В поезде оказались в одном купе. «Специально так устроил, что ли?!» – подумала Светлана.

Нет, они и раньше встречались, но исключительно по деловым вопросам или случайно. Но кроме «здрасте-досвидания» разговоров не вели.

Когда поезд тронулся, Николай Сергеевич заказал чай в купе. Когда напиток принесли, обоим стало будто бы теплее, словно оттаяли замёрзшие сердца… Начал разговор Николай:

– Светлана, ты меня прости. Не живи с обидой на меня! Возможно, я в тот момент был неправ. Хотя ты умная женщина, всё поняла. Было бы предательством бросать беременную жену. Моя бы воля, я таких мужей, которые бросают беременных жён и детей, расстрелял бы!

– Очень любопытно, почему тебя до сих пор никто не расстрелял? – Светлана даже не заметила, как вырвался этот вопрос.

– А меня за что? – спросил удивлённо Николай. – Слава богу, я своих детей сам ращу! В планах есть ещё одного ребёнка родить! Если правда то, что однажды экстрасенс сказала: у меня трое детей будет – две дочери и один сын.

Не смогла Света сдержать слово, данное Даниилу перед свадьбой. Опять против её воли вырвалось:

– Экстрасенс была права: у тебя есть две дочери и один сын!

– Как это? Не понял…

– Надя – твоя дочь!

В это время Николай подносил чашку с недопитым чаем ко рту. От удивления он уронил её на пол. Чашка покатилась по коврику и, ударившись о металлический край сиденья, разбилась вдребезги. На шум прибежала проводница – купе было рядом, а дверь открыта – начала убирать, выговаривая что-то пассажирам. Но Николай её не слышал, в ушах звенели только три слова: «Надя – твоя дочь… Надя – твоя дочь… Надя – твоя…» Наконец, он очнулся:

– Света, думай, о чём говоришь! Разве так можно шутить?

– А чему ты удивляешься, Николай? Мы разве совершали только прогулки под луной?!

– Но ты же говорила, что предохраняешься… Значит, Надя – моя дочь! Ты почему скрыла, что была беременна?

– Хм, а если бы не скрыла, то что было бы? Неужели женился бы на мне?

И сама же ответила на свой вопрос:

– Нет, не женился бы! Да ладно… Что было, то прошло. Возможно, и во мне была вина. Ведь знала, что встречаюсь с женатым мужчиной. Иной раз думаю, что наша любовь была лишь страстью, а затем привычкой друг к другу…

– Нет, нет! Не говори так, Света! Это не привычка, а любовь. Я до сих пор тебя люблю! И ты любила – сердце нельзя обмануть!

Светлана, желая показать, что больше не хочет продолжать разговор, закрыла глаза и откинулась на спинку.

– А муж твой знает, кто отец Нади?

– Знает! Надя – его дочь! А Надин отец – он! Другого отца у неё нет!

Светлана встала, одернула юбку и пошла к проводнице с просьбой перевести её в другое купе.

С лифтом этому подъезду не повезло, несмотря на то, что дом был относительно новый. Это устройство, призванное возить жителей с первого на десятый этаж и обратно, было с самого начала как старичок.

А ведь раньше, когда только въехали в этот подъезд, лифт был как космический корабль – новый, сверкающий, с зеркалами, с большой раздвигающейся дверью. Целая комната. На восемь человек. Стоя. Но прошло некоторое время и – все… Скрипел, шипел, надсадно ныл – будто немощный дед с мешком груза на плечах. А уж сколько раз за пять лет в нем люди застревали – не подлежит подсчету.