Елена Кожева - Загляни в глаза тоске!

Отец ушел скоро, поспешно скидав вещи в чемодан, ушел, не оглядываясь, наверное, недоумевая, зачем вообще сблизился с этой сухой, как щепка, теткой. Дочь ему было жаль, но забрать с собой маленькое злое создание он не решился, разглядев в ней сходство с женой. Еще не хватало убить жизнь на воспитание неулыбчивого ребенка, чтобы потом получить неудовлетворенную женщину, с рождения лишенную эмоций и природной радости.

Мать ненавидела Лидию тоже, именно потому, что винила ее в отцовском уходе. Внятно сформулировать пункты вины ей не удавалось, и на протяжении двадцати пяти лет она просто срывала на дочери зло, при любом удобном случае напоминая ей, кто виновен во всех бедах их маленькой недружной семьи.

К своему тридцатилетию Лидия ушла из дома, попросив в лаборатории предоставить ей свой небольшой казенный уголок с печкой и горячей водой.

Мать, казалось, даже не заметила ее отсутствия. К старости она стала апатичной и глухой. Ненависть к людям никуда не делась, и от ее громких проявлений теперь страдали только соседи да бездомные собаки, отирающиеся около подъезда в поисках пропитания. Лидии до этого не было никакого дела. Она только удивлялась, как женщина может выносить и родить совершенно чужое существо, что за алхимия происходит в душе и теле, что на свет является ее собственный враг, ненужный ни ей, ни самому себе.

При свете ядовитой лампы Лидия читала по вечерам скучные книги, слушала радио и наслаждалась одиночеством и тишиной. Больше никто не сообщал ей с угрюмым видом, что она – бесполезное создание, способное разрушить нормальную человеческую семью. Больше никто не требовал ее отчета о дневных занятиях. Не надо было, путаясь в показаниях, рассказывать, куда пропала некая сумма денег, потраченная всего-навсего на пиццу с грибами, на которую дома был наложен строгий запрет. Потом она купила телевизор, за ним DVD проигрыватель, сменила старые покрывала из колючей невыносимой верблюжьей шерсти на мягкие китайские пледы и целых пять лет жила в состоянии относительного счастья, пока однажды не открыла окно и не осознала весну.

Но весна не желала осознавать ее. Ее игнорировало солнце и смеющиеся люди. Белки в парке демонстрировали презрение, даже когда она останавливалась под кронами сосен, вдыхая упоительный запах апреля, и бросала им орехи. Но на животных она не обижалась, что же касается людей, то здесь, обдумав положение вещей, Лидия сделала два вывода, расщепляющиеся потом на добрую сотню неприятных мыслей о себе самой.

Во-первых, решила она, мир любит красивых и длинноногих, наглых, способных отстоять себя и всучить свою личность окружающим.

Во-вторых, себя надо любить, как теперь часто говорят по телевизору, а этому человек учится в детстве, постоянно слыша от родителей, что он – самый-самый лучший. Ясно, что ни красотой, ни умением демонстрировать себя ей Землю не покорить, так путь все идет, как идет и не смеет портить ей нервы.

2

На подоконнике скопилась пыль, чего в обычные дни Лидия никогда не допускала. Но сегодня все шло кувырком. Олесенька Сомова наконец-то собралась в декрет!

Олесенька, Леся, как ее звала вся лаборатория, за последние полгода успела так достать абсолютно всех сотрудников, что в честь ее ухода был куплен торт и куча конфет, и накрыт стол в кабине бухгалтера: там было просторно и не воняло химикатами.

Лидия провела по подоконнику рукой в перчатке и задумалась, разглядывая серые пушистые следы на указательном пальце.

Нерадивая, шумная, обожавшая сплетни, Леся, год назад вышла замуж, а чуть позже и забеременела, к собственной громкоголосой радости. Лидия никак не могла взять в толк, как вообще можно было ее полюбить, да еще настолько, чтобы связать с ней свою судьбу! Леся поражала своей болтливостью. Она хихикала, как малолетняя дурочка, опрокидывала то и дело пробирки (благо, ничего особо опасного ей не доверяли), забывала маркировать образцы, путала записи в журналах.

От такой помощницы у Лидии захватывало дух. Она пыталась урезонить Лесю, перевоспитать со свойственной ей тщательностью, но, увы. Взбалмошная балбеска таковой и оставалась.

Полный «восторг» наступил, когда Леся обнаружила себя беременной. Та – да – дадам! И теперь всю работу целиком и полностью выполняла Лидия: таскала ящики с образцами, проводила опыты, вела журнал, цапалась с начальницей, а, точнее, опустив голову, выслушивала наставления и угрозы, и все это под неостанавливающийся поток слов.