Алексей Солоницын: Человек на войне (сборник)

«Почему он так сел? Случайно? Или выход заблокировал?»

– Ешь. Хороший солдат должен быть здоровым и сильным. А чтобы быть здоровым и сильным, надо хорошо кушать. Ай, забыл, старая Хилма позавчера калитки с картошкой пекла, кажется, один остался, – унтер прошел к тумбочке и подал Микко завернутый в обрывок газеты пресный картофельный пирожок. Сам же сел на табуретку у верстака. Путь к двери стал свободен.

«Случайно у двери сел, – понял Микко. Но тут же одернул себя: – Не расслабляйся. Как говорит Валерий Борисович: береженого – Бог бережет, то есть, бережет только того, кто сам бережется».

Заморив червячка картофельным пирожком да смородиновым отваром, Микко убрал галеты обратно в сумку.

– Спасибо за угощение.

– Подкрепился? Вот и на здоровье, – ответил Йорма. – Скоро обед, тогда уж тебя как следует накормим. Чужие харчи, даже у родственников, не всегда жирные и сладкие. Отдыхай пока здесь, в тепле. А мне без дела сидеть некогда.

Но отдыхать Микко не стал. Вначале помог в кузнице, потом вызвался отнести готовую деталь в сарай, там еще на поручение напросился. И до обеда дотошно обследовал и кузницу, и сарай. Насчитал шестерых солдат вместе с часовыми. Заняты ремонтом орудий среднего калибра. Оценил запоры на кузнице и сараях, осмотрел возможные подходы к ним с разных сторон.

«Значит, мастерские. Мастерские-то мастерские, да какие-то не такие. Зачем держать мастерские вне расположения части? Ладно бы вблизи передовой, где нужен мелкий, но срочный ремонт. И в котле над костром не вода кипит, а гудрон плавится. Странные мастерские… чепуха какая-то, а не мастерские…»

В одном сарае пушки, а другой, самый большой, заперт. Тропинка туда протоптана, от ворот снег откинут, но следы только от лопат, от самих ворот полукружья не видно, значит, давно не открывались. Ворота на замке и печать висит, значит, тропинку часовые протаптывают, когда запоры и печати проверяют. Может быть, его для дальнобойных приберегают? Может быть. Но все же странности здесь бродят, не сходятся концы с концами.

Завершив дообеденный урок, солдаты потянулись в «казарму», стоявший неподалеку от сараев дом из двух больших комнат, одной маленькой, прихожей и кухни.

Двери комнат открыты. И Микко то с одним солдатом поговорит, то к другому с поручением сбегает, то хозяйке предложит помощь – не только вызвал тем к себе их расположение, но и весь дом обследовал. В больших комнатах насчитал по четыре солдатских кровати, а в маленькой, обустроенной получше, кроме кровати и тумбочки, стоял еще дощатый стол и обитый железом сундучок, видимо, для документов.

«Кроватей восемь, а солдат шесть. Какая-то несогласовка. Может быть, свободные? Вряд ли. На каждой оставлены аккуратно сложенные вещи».

Старая Хилма оказалась не такой уж и старой, а разбитной голосистой бабенкой лет пятидесяти.

– Йорма, это новый командир вместо тебя?

– Бери повыше. Он главнее нас всех. И мне приказывать будет. А я буду вытягиваться перед ним по команде «смирно!» и отвечать: «Есть, господин офицер! Так точно, господин офицер!»

– Откуда ж такой главный взялся?

– Сирота. Родители без вести пропали. Может, погибли, а может, большевики в Сибирь сослали. А он ходит по родственникам, то у одних покормится, то у других, – уже серьезно ответил унтер-офицер.

– Тебя как зовут?

– Микко Метсяпуро.

– А родственники твои кто?

– Раз я Метсяпуро, то и родственники Метсяпуро, – ответил Микко. Но тут же прикусил язык – как бы таким тоном не обидеть Хилму.

«Одно из правил поведения разведчика, – наставлял его Валерий Борисович, – никогда ни с кем не ссорься, чтобы ни у кого не было желания напакостить разведчику». А такую промашку он вчера уже допустил с парнями. Не дело!

– Антти Метсяпуро из Рауту, Теуво Метсяпуро из Мянникке, Николай Олкинен из Ляскеля, бабушка в Раухумаа, возле Ляскеля живет, – стал сглаживать ответ Микко.

– Нет, не знаю их… Хотя подожди, зять у меня служит, так у них командир тоже Метсяпуро… полковник Метсяпуро…

– Если полковник Эйно Метсяпуро, то родственник отца. Правда, дальний.

– Может быть Эйно, по имени я не спрашивала. А что ж полковник Метсяпуро тебя к себе не возьмет? Уж он, наверно, не впроголодь живет.

– Я его не видел никогда, знаю только, что он есть. И служит где-то в Лапландии. Туда за три года не дойдешь.

– Письмо напиши.

– Письмо… Про письмо я не подумал. А если и напишу, куда он мне ответит, у меня ведь дома нет.