Дмитрий Коробков - Лукич. Рассказы о животных

– Про витаминки не забывайте, – сказала она, закрывая за нами дверь.

Подруги остались дома пить чай, а мы с дочерью и торчащей у неё из-за пазухи мелкой мордочкой вышли к машине. Домой доехали быстро с радостью и воодушевлением. Появившись в новом своём доме, Матильда от растерянности или для знакомства накапала на пол. Жена ждала нашего появления с новым питомцем, не сомневаясь в том, что мы вернёмся не одни. Она только не знала, кого ей ждать. А вот младший сын был буквально ошарашен вторгшейся в его жизнь неожиданной и величайшей радостью. Окруженная любовью и заботой Мотька понимала, что оказалась среди любящих её людей.

– Спокойная собачка? – поинтересовалась врач, подходя к нам со шприцем, – не кусается?

– Нет, не кусается.

– Подержите её, вот так, всё. Какая умница, всё уже не бойся, больше колоть не буду, – успокоила всех ветеринар.

– Теперь через год?

– Да, можно чуть раньше.

Я только поднёс Мотьку к сумке, в которой она прибыла в эту клинику на очередную прививку, как та уже забралась в неё и из укрытия вопрошающе глядела по сторонам. Матильда окрепла и больше не выглядела мелким заморышем. Её необычный окрас: белая с чёрными пятнами, чёрной мордашкой и ушами, напоминал расцветку коров с пакета молока. Жена даже в шутку звала её так к себе: «Иди сюда, коровушка моя». И та бежала, радостно виляя маленьким хвостиком. По отношению к невысокой, но стройной Матильде, сравнение с коровушкой звучало смешно. Её круглые карие глаза светились доверием и преданностью, что не мешало ей частенько хулиганить.

– Пойдём гулять… Ну, давай поднимайся! Кому это надо? Мне что ли?

Мотя смотрела на меня своими карими глазами не собираясь идти на улицу.

– Поднимайся, тебе говорю.

Она встала и пошла за мной к двери. Такое и раньше с ней случалось, редко, но бывало, что она не очень торопилась на прогулку. Она ещё не старая, – всего восемь лет. Для спаниеля – средний возраст. Просто слегка капризна по-девчачьи. Ей не нравилось гулять под дождём. Слякоть Мотька не жаловала – старательно обходила все лужи и талый снег. Зимние антигололёдные реагенты, обильно рассыпанные дворниками по тротуарам, она преодолевала на моих руках. Собачью обувь и комбинезон Матильда не признавала. Ещё в её щенячьем детстве я предпринимал попытки защитить лапы от грязи, а тело от холода, или дождя. Однако, облачённая в свой оранжевый «скафандр», она просто замирала неподвижной статуей собаки-космонавта. Зато без комбеза, с удовольствием прыгала по чистому снегу, периодически зарывая свой любопытный нос в белоснежные сугробы. Нынешняя весна позволяла продлить зимнее удовольствие. За окном давно март, а зима, будто в самом в разгаре.

Этой зимой снега навалило – таять будет долго… Но гулять надо! Вышли с Мотькой из дома топтать сугробы. Мы уже давно и хорошо знаем друг друга. Я не стал настаивать на длительной прогулке. Вернулись домой быстро. Душ для лам, персональное полотенце. Оставив её дома, я уехал по делам.

– Пап, с Мотей что-то не так. Я к врачу её отвезу, – раздался голос дочери в телефоне.

Освободившись, прямиком поехал в ветеринарную клинику, адрес которой прочёл в телефонном сообщении. Мотьке было совсем плохо. Вялая, она вопрошающе осматривала всех и всё. После её выхода на улицу на снегу у клиники оставалось тёмно-бурое пятно. Не надо было быть медиком, чтобы понять всю тяжесть её заболевания. Вот только невозможно было понять, откуда оно появилась? И что это за болезнь? Накануне Матильда была совершенно здоровой собакой. Утром недомогание и уже днём такое! Срочные капельницы, анализы, УЗИ. Некоторые анализы пришлось отвозить в специализированную лабораторию. Я сижу с ней у стола, удерживая свою Мотьку, следя за правильным ходом капельного процесса. Вердирк совещания врачей не утешительный: «Собаке нужна срочная операция, или усыпление. Решайте». После такого приехавшая жена почти потеряла способность соображать и ориентироваться. Она была уверена, что это какое-нибудь отравление… Мотька, – наш дорогой и всеми любимый член семьи.

– Без операции она у Вас до вечера не доживёт. Да Вы не волнуйтесь, операция ей поможет, – заверила хирург, – Вы посоветуйтесь…

«Усыпление», «Вы посоветуйтесь…» – звучало не слишком обнадёживающе. «Но что случилось? Ведь только утром с ней гулял! Я где-то слышал, что подобные операции у собак, лишь на некоторое время продлевают их мучения. Однако сказать: „Усыпляйте“? Невозможно! Врач, уверенная в себе, или в успехе операции вселяет некоторую надежду… В конце концов, я не медик, тем более не ветеринар. Хорошо, что ещё не уехала подруга дочери, поскольку свою машину я уже продал, а купить новую не успел. Подруга на колёсах и её можно отправить за кровью для Мотьки. Пока идёт операция, она должна успеть обернуться, здесь недалеко. Лишь бы пробок не было».