Владимир Зуев - Золотое зерно

Наконец, в один из вечеров, сдавшись, принял снотворное и лёг пораньше спать. Его мучили кошмары. Он умирал, и врачи пытались спасти его жизнь. На этот раз всё было тщетно, он действительно умирал. Потом появилось склонённое к нему лицо Веры, всё в слезах, которая умоляла его остаться.

С трудом открыв глаза, Миша долго не мог понять, где он находится. Голова была тяжёлой, в надежде взбодриться, он заварил себе крепкий кофе. На улице было пасмурно. Позвонив в аэропорт и уточнив время рейса, Миша быстро собрался. Он понял, что больше не может так жить, сын их предал, теперь он предаёт Веру, не выдержав её переживаний, тягостного молчания.

Ему было легче, спасала работа. А она всё время была одна, предоставленная самой себе и мыслям о сыне. Его книги лежали на полках, фотографии улыбались со стен, вещи лежали в шкафу.

От всего этого можно было сойти с ума. Поздним вечером он шёл к своему дому, полной грудью вдыхая воздух, наполненный запахом хвои, морских водорослей, дождя, думая о том, как он соскучился, как будто не был здесь много лет. На втором этаже, в спальне горел свет. Открывая дверь своим ключом, он нарочно громко топал ногами, чтобы услышала Вера, поставил чайник, включил телевизор. Она и вправду тут же спустилась, накинув халат.

– Ты вернулся?

Подойдя к ней, Миша смотрел на её такое родное лицо, заметив только сейчас седую прядь у виска, морщины у глаз и обняв, прошептал: – Я не могу без тебя. Если бы ты знала, как я тебя люблю!

– Я тоже, милый. Прости меня, прости, – и она заплакала на его плече.

С тех пор прошло больше года. Они снова в экспедиции вдвоём. А ведь вернул её к жизни Николай Васильевич.

В последнее время к нему стало возвращаться уже знакомое чувство одиночества. Они незаметно снова стали отдаляться с Верой друг от друга. Он понял, что живёт рассудком, не веря и не доверяя ни себе, ни собственным ощущениям, боясь выглядеть смешным. Ему не хватало спокойствия и уверенности, когда рассудок твердит – пропасть, а сердце знает, что её нет.

Клонило в сон и, засыпая, Миша улыбался. Разбудили его незнакомые звуки, но, сколько он ни прислушивался, лежа в темноте, ничего не мог разобрать. Недоумевая, встал и, взяв фонарик, пошёл вглубь пещеры. В самом углу сидели, нахохлившись, два белых голубя с сизыми полосами на груди. Миша, удивлённый, застыл, а они, заметив его, безпокойно зашевелились, тревожно наблюдая за ним чёрными бусинками глаз.

Стараясь не спугнуть их, он ушёл, досадуя, что ему нечем их покормить.

Утром, покидая пещеру, Миша решил попрощаться с голубями, но их уже не было, лишь на каменном полу пещеры лежало белое пёрышко.

Когда он вышел из пещеры, перед его глазами предстала неожиданная картина: вода смыла с гор верхний слой почвы, и они приобрели серый, неприглядный вид. Совсем рядом произошёл сильный камнепад. Снова собирался дождь. Не успев сделать нескольких шагов, он услышал голоса.

На склоне горы появился Артём, и Миша, окликнув его, пошёл навстречу.

Идите, учите, протяните руку помощи.

Учите словам Моим – пошлю слушателей.

Получающие должны давать.

“Л. С. М.”

Пройдя по коридору прямо, мы попали сначала в один зал, затем в другой, они были чем-то похожи, оба с низкими потолками. Войдя в следующий, немного больший, чем все остальные, имеющий правильную квадратную форму и выпуклый потолок, остановились. Я испытал уже знакомые ощущения, почувствовав сильный тёплый поток, по раскрасневшимся лицам дяди и Доктора я понял, что они испытывают то же самое.

Вокруг стало гораздо светлее, воздух сгустился, переливаясь серебряными и золотыми светящимися нитями, и перед нами появилась необыкновенно высокая и величественная фигура в белом. Стены раздвинулись, потолок исчез. Мы находились на огромной площадке высокой башни, а перед нами, как на ладони, простиралась Земля.

– Я рад вас приветствовать, дорогие мои, в своей Башне, – обратился он к нам.

Его лицо было нечётким, еле видимым, но голос я слышал хорошо.

– Здесь редко бывают люди, и вы мои почётные гости, продолжал он, распахнув перед нами огромные двери и пригласив войти в большую комнату. Это была лаборатория. Длинные стеллажи сверху до низу были заставлены различными аппаратами, предметами, механизмами. Посередине комнаты, на большом столе, покрытом зелёным сукном, лежал небольшой кристалл горного хрусталя, напоминавший по форме пирамиду. Он сверкал разноцветными гранями, то, вспыхивая, то потухая, но оставаясь всё же безцветным. Когда старец взял его в руки, из него брызнул такой сильный свет, что я зажмурился от неожиданности.