Низа Евар - На пределе фантазии

– Я прослежу, чтобы это исправили, – ответил вошедший следом дежурный врач.

– Так, и кто у нас тут?

– Этого ребёнка нам доставили с Уркмантура. Патология в лёгких: врожденная диафрагмальная грыжа, – ответил дежурный врач, подходя к столу, где под куполом лежал малыш.

«Что это вы на меня так глазеете?» – подумал малыш, увидев зачем-то склонившихся над ним дяденек, загородивших свет.

– Что скажете – нужно оперировать?..

– Пока ребёнок очень слаб: его поддерживает только аппарат. Но если его состояние улучшится, что вполне может произойти, тогда операция возможна.

– Анализы повторно.

– Возьмём.

– Посмотрим, есть ли смысл медлить…

– Понятно.

В этот момент в палате что-то запищало.

«Эй, дяденьки, вы куда!» – огорчился малыш.

– Сестра!

– Я здесь! – Вбежала в палату медсестра, ожидавшая за дверью.

– Быстрее! Каталку!

– Бегу!

– И пусть операционную готовят! У нас тут тяжёлый случай… – последние слова главврач выговорил с тяжёлым вздохом.

«Что это они?» – не понимал малыш, лишь краем глаза видя суету у соседнего стола, где были аналогичный купол и аппаратура, когда крохотный младенец воспарил над куполом.

«Ой, кто это?» – от лёгкого испуга новорожденный округлил глаза. «Девочка… А откуда я знаю, что бывают девочки?!»

Невероятно любопытный малыш потянул головку чтобы посмотреть, что находится в районе его собственных ступней:

«Точно, девочка!»

«Полетели вместе!»

«Да я как-то высоты побаиваюсь… Может, не надо?.. Здесь спокойнее».

«Ничего, привыкнешь, полетели!»

В палату быстро закатили каталку, а за ней вошло ещё несколько человек в таких же белых халатах, как и предыдущие. Люди переложили в неё младенца, подхватили аппаратуру, и выкатили каталку из палаты. Дверь закрылась.

– Может, тебе надо с ними?..

– Нам вдвоём будет интереснее! – не унималась девочка.

– Давай в следующий раз!

– Ну, как хочешь… А двери больше скрипеть не будут! – произнесла крохотуля. Подлетев к навесам, она провела по ним рукой, и исчезла в стене.

А малыш остался один на один со своими мыслями и впечатлениями о первом дне, проведенном в Ашкентской больнице. Веки его сомкнулись, унося в сладкий детский сон. И пока он спал, глубокой ночью, его тихо забрали в операционную.

Операция прошла успешно: выпятившиеся в грудную клетку органы вправили на место, сделали пластику диафрагмы, – патология была исправлена, и теперь жизни малыша с этой стороны уже ничего не угрожало.

Был яркий солнечный день, когда, после пятимесячного пребывания в больнице, наконец-то полностью выздоровевшего малыша забрали. Белые стены Ашкентских зданий и сухой серый асфальт лишь прибавили торжественности моменту. И вдруг с неба повалили малюсенькие снежинки, – точно так, как летом каплет сквозь лучи солнца дождик. Снежинки падали на асфальт и одежду людей; едва коснувшись, они таяли.

– Последний снег уходящей зимы, – сказал один из прохожих, посмотрев на небо.

Родители ещё крепче укутали малыша, быстро спускаясь по лесенкам парадного входа больницы; с пересадкой добрались на автобусе до вокзала, где и сели на электричку, шедшую через Уркмантур.

Они вернулись в родной посёлок посреди пустыни, и жизнь их пошла своими неспешными шагами. Время шло, и малыш подрастал. Данное ему при рождении имя было: Прокл; быть может, немного необычное и даже странное… Ну, да что поделать – таков оказался его удел.

Детсады в Уркмантуре были. В один из них по будням и отдавали подросшего на несколько годочков Прокла, а вечером забирали обратно. Сами же родители были заняты каждый своим: отец бурил скважины в песках пустыни в поисках воды; мать же работала на фильтровальной фабрике, где и определяли дальнейшее предназначение той самой драгоценной жидкости. Фабрика пускала воду по городскому водоканалу, а также на технические нужды двух заводов, что имелись в Уркмантуре, – по добыче золота и по производству стекла. А ещё эта фильтровальная фабрика выпускала сладкую газированную шипучку в стеклянных бутылочках, так нравившуюся Проклу. Когда он пил её, исходящий из напитка газ щекотал полость носа, уходя дальше, под лобную кость, и это приводило его в состояние, близкое к эйфории. В садике этим напитком угощали раз в день.

«Как вкусно! Только мало…» – подумал Прокл, допивая последний глоток шипучки.

– Так бы и пила газировку весь день! – произнесла девочка, стоявшая за спиной Прокла – она была из одной группы с ним.