Анатолий Агарков - Визит на грешную землю

– Бум!

Я кивнул и с удовольствием стал смаковать прохладный напиток.

Засосав добрых поллитра, сварщик спросил:

– Так что случилось?

Я рассказал о своем конфузе.

– Ужас какой! Как ты, начальник, мог? – но вид Степаныча не соответствовал его словам: он улыбался, должно быть, прикалываясь.

Вот такие случаются метаморфозы на нашей грешной земле.

Нет у работников бюджетных организаций ничего хуже, чем получать нагоняи от вышестоящего начальства. И все равно, несмотря на то, что много раз в жизни приходилось исполнять эту жуткую роль ругаемого, привыкнуть к ней никак не мог – по мне, так лучше бы уж премии молчком лишали, если провинился в чем…

– Так значит, перечим директору? – встретил меня на следующее утро Белов упреками. – Как же тебя угораздило?

Хотя, как я уже говорил, считал своего непосредственного начальника кем-то вроде приятеля, ничего хорошего от такого начала разговора не ожидал. Сомневаясь, правильно ли он поймет меня, рассказал перипетии вчерашних событий, связанных с пьянством сварщика на рабочем месте.

– Ты что, не мог написать докладную, которую она от тебя хотела?

– Что я мог сочинить о событии, которому не был свидетелем?

– Не мог или не хотел? Пьянство, стало быть, покрываешь? Права Елена Владимировна…

Ну что тут сказать? Я рукой махнул – бесполезно что-нибудь объяснять.

– Директор требует тебя наказать.

– Наказывай… Но, Владимир Михайлович, как это может быть – сварщик из моего штатного расписания работает черте где, а я ничего не знаю об этом? Ладно напился, он мог бы убиться – и тогда мне тюрьма?

Белов хмурится:

– Временно он работает на КНС.

– Тогда нужен приказ о его временном переводе и подчинении Дмитриеву – пусть тот за ним приглядывает и составляет табель. Так будет правильно и справедливо.

– Еще чего! Будем мы разводить бюрократию! Все вы, бывшие партийные работники – большие любители строчить циркуляры.

– Владимир Михайлович, я могу понять позицию Замышляевой: она – здесь баба случайная и просто многого не догоняет. Но мы-то с тобой инженеры и должны руководствоваться общепринятыми производственными правилами и требованиями инструкций по технике безопасности. Ведь не зря говорят – эти документы кровью писаны.

Это я здорово польстил Белову, назвав инженером – высшего образования у него нет. Но главный инженер комхоза на лесть не клюет:

– Слушай, иди ты в жопу. Будешь тут разводить рулады… Я еще подумаю, как тебя наказать за инцидент со Степанычем.

– Ну, думай-думай, – я устало махнул рукой: авторитет Белова мгновенно упал в моих глазах ниже канализационной трубы – тупей тупого мой непосредственный начальник.

Рабочий день только начался, а я уже слишком устал, чтобы злиться. Можно сказать – выработался, не приступив к работе.

Что-то в этом комхозе не так – пульсировала в голове мысль – что-то не так.

Но что не так? Не мог сообразить. Понятно, что Белов – не инженер. Замышляева – вообще не пришей к писе рукав. Разве что, сильна характером баба. Кто их собрал в один коллектив? Виктор Григорьевич давно бы в землю закопал таких работников. Ах да, при власти теперь новый Шумаков из когорты «партийных тунеядцев» – Сергей Вениаминович. Этот, наверное, тоже не тот…

В памяти ожила картинка – как десять лет назад Шумаков С. В., будучи начальником «Службы заказчика», увольнял меня из МУП «Коммунсервис».

– Мы сокращаем должность снабженца. Пиши заявление на увольнение.

Профан! Если бы не Клипа с Комитетом, я помотал этому индюку нервы за его «сокращаем» и «пиши заявление».

Ожидая оперативки, сидели с Беловым молча – за столами друг против друга. Пытаясь справиться с подступившими чувствами, сосредоточил взгляд на настольных часах, доставшихся мне в наследство от сбежавшего начальника базы – смотрел, как бежит по кругу секундная стрелка и размышлял: а точно ли он сбежал за женой – может, была другая причина?

Еще одна картинка всплыла в памяти. Как-то Чернов меня подговаривал выдвинуться куда-нибудь кандидатом на районном уровне – обещал материальную поддержку. На мой отказ так сказал: если хочешь остаться порядочным, лучше вообще уйди из бизнеса и не лезь никогда во власть. То есть по-черновски выходило: ложись и помирай или наплюй на свою совесть – другого выбора в жизни нет…

Вернулось странное чувство, что я не понял чего-то решающего – какого-то важного и незамеченного в действиях моих начальников противоречия. Я даже задержал дыхание, пытаясь понять – что это? – но снова не смог.