Михаил Стеблевец - Опухоль разума

Я не спорю, непрофильные науки тоже изучать нужно. В рамках хотя бы общей образованности. Как минимум принципы научного метода – вот без них в нашем цифровом мире вообще никуда. Но и огромное количество мусорной информации исключить нужно. Но кто меня, серого студента, слушать будет.

– Привет, тут не занято? – мягкий голос донесся откуда-то сверху, что вызвало некоторое недоумение. Но я быстро собрался с мыслями, вспомнил, что я, вообще-то, в столовой. Взял себя в руки, собрал всё своё умение красиво говорить и ответил прекрасной даме:

– Нет.

– Я тогда заберу стул, ладно? Спасибо, – уже повернувшись спиной ответила девушка.

Горестно вздохнув снова уставился глазами в тарелку с супом, а мыслями ушёл куда-то далеко за горизонт.

Однако беда не приходит одна. Особенно, если первая беда – девушка. Я буквально почувствовал, как за моей спиной вырос бугай. Без усилий развернул меня на стуле в свою сторону.

– Что ты там с моей бабой перетирал, а, дрищ?! Тебе жить надоело? Все знают, что она моя, – мерзотным басом пролился на меня поток сознания этого дуболома.

– Н-но я… ничего… она п-просто стул попросила и всё… – строго и чётко отчеканил я.

– А мой источник говорит иначе, – ухмыльнулся бугай и обернулся в сторону своего источника. Она всем видом показывала, насколько она «нивиноватая». Но в глазах не было ни капли сочувствуя. Лишь плотоядное желание узнать, что на этот раз случится с неудачником, попавшимся ей под руку.

– Я обычно ущербных не трогаю, но у меня плохое настроение… – медведь быстро, но не слишком – так, чтобы я успел осознать – взял мою тарелку и…

С размаху прошёлся по моей макушке.

Я отлетел как картонный, упал со стула и лежал в позе эмбриона в ожидании новых ударов. Но больше ничего не было. Только пара высокомерных презрительных взглядов. Я лежал весь в супе, голова раскалывалась почти как та самая тарелка. Я устало поднялся, боязливо осмотрелся. Всем уже было плевать. Только несколько объективов и единичные удивлённые взгляды тех, кто пропустил шоу. Да и черт с ними.

Я стыдливо опустился, поднял осколки и отнёс их на кухню. С ужасом осознал, что перспектива упасть горлом на один из крупных осколков не выглядела для меня хоть сколько-нибудь устрашающей.

– К чёрту физ-ру, пойду домой, – подумал я и, недолго думая, направился к гардеробу.

Реальность никак не хочет ловиться в фокус. Дрожит, плывёт. Старая добрая комната – зрение не позволяет мне её увидеть, однако я чувствую, что это она.

Первый хоть сколько-нибудь успешный раз. Столько тренировок, столько потраченного времени! И всё не прошло зря!

Не забыв об изучённом, я спрыгнул со стула, ринулся к предметам и стал в них вглядываться, изучать. По паре секунд на вещь – не меньше, не больше. Трюк срабатывает. Прыгаю от радости.

Мироздание наконец стабилизировалось, что дало мне возможность мне её изучить несколько более осмысленно. В принципе, всё, как я и ожидал. Всё так же, как и в обычном мире. Невооруженным взглядом разницу и не уловишь. Но если знать, что искать…

Часы на стене никак не могли запомнить время, указанное на них; Узоры ковра на стене менялись, стоило мне лишь отвернуться; текст презентации, лежавшей у меня на столе, дрожал, слова прыгали и путались. Взгляд на руки – с ними та же ситуация. Изображение подрагивает, смущается, искажается.

Больше никакой разницы. Запах пирожков из квартиры снизу, неприятный желтый свет лампы съемной комнаты, шершавая подошва тапочков. Хотя нет, вру. Было ещё одно отличие.

На том стуле, с которого я так резво спрыгнул, сидел один смутно знакомый молодой человек. Голова была откинута назад, глаза закрыты. Что же. Побочный эффект. Нет смысла на этом концентрироваться.

Трюк срабатывает. Прыгаю от радости.

Начинаешь проще относиться к вещам, когда понимаешь их суть и их цену. Ты не будешь трястись над каждой мелочью, когда чувствуешь, что они не имеют значения. Вообще не просто сохранить какие-либо ценности, примерив на время маску Бога. Ну как Бога…

Вся твоя субъективная жизнь по сути сводится к твоему к ней отношению. Если ты доволен тем, что сделал и чего не сделал, если нет сожалений – значит это всё было не зря. И плевать на знаменитость, на то, как много ты после себя оставил. Важность памяти о человеке после смерти сильно преувеличена. Всего лишь сладкая иллюзия того, что ты сделал то, о чем люди потом будут помнить. Херня.