Владимир Кириллов - Межгалактическая скорая помощь. Современная суперфантастика

Шматков тоже приметил Костю и едва заметно усмехнулся. Он рассказывал попутчикам анекдот, зычно, на весь автобус, и не хотел прерывать повествование из-за какого-то чумазика Кости. Одутловатое лицо участкового излучало самодовольство и барскую снисходительность к окружающим. Участкового пьянила власть над односельчанами: почти каждый из них был у него на крючке. Закончив свою сальную историйку, он выдержал паузу и снова обратился к попутчикам:

– Друзья, обратите внимание, в наше село едет негр на экскурсию! – со смехом указал он на Костю.

Но на этот раз его никто не поддержал кроме хихикнувшего соседа напротив.

– Ну, что ты на него нападаешь! – вступилась за Костю соседка. – Он и так пострадал. Сколько можно травить человека?!

Участковый оловянно уставился на Марию:

– Каким полушарием ты сейчас думала? Не подскажешь? Защитница, мля, нашлась! Ты будешь мне ещё указывать, самогонщица! Надо будет – и тебя к ногтю прижму. Знай своё скотоместо!

– Какой же ты, Петрович, ненажорливый. И, злой, к тому же, – ответила Мария. – Что до самогонки… да, гоню, иногда, для хозяйственных нужд. Закон тому не препятствует. Ты и сам не раз угощался.

На краю села автобус остановился, часть пассажиров вышла. Перед последней остановкой в салоне оставалось трое: участковый, Костя Березин и его соседка. Они вышли в центре села у местной церквушки. Мария домой не пошла – надо было занести знакомой бабушке, купленное в городе лекарство. Участковый и Костя зашагали по грунтовке вдвоём. Вечерело. Сквозь промёрзшие сумерки, над крышами домов, проступали искорки чужих миров.

Первые метры они шли молча. Косте ёжился от змеек холодного воздуха, что заползали через открытый ворот куртки и противно скользили по запотелой спине. Ему было тошно от соседства с ненавистным попутчиком. Он не чаял, когда, наконец, дойдёт до поворота улицы – там их пути расходились. Но в планы участкового это не входило. Внезапно он остановился и цепкими пальцами прихватил рукав Костиной куртки.

– Ну-ка постой! Что такое тяжёлое несёшь? Показывай, что своровал!

Костя опешил:

– Уголь несу! На, смотри!

Он опустил на землю сумку и, остервенело, раскрыл её.

– Убедился?

Участковый пожевал губами, подумал.

– Уголь, говоришь, разгружал? Небось, и деньги за разгрузку получил. Сколько ж дали?

– Сколько ни дали – всё моё! Тебе-то какое до этого дело? – запальчиво отреагировал Костя.

– Это как посмотреть, – осклабился Шматков. – Оно, с одной стороны, вроде, как и твоё, кровно заработанное, а с другой стороны, вроде, как и наше. Ты должок-то за мою покалеченную тачку собираешься отдавать?

– Но ты же страховку получил! Что тебе ещё надо?

– Страховка всех расходов не покрыла, – резонно заметил участковый. – Давай, доставай грошики, не принуждай меня, тебя шмонать!

Костя окинул взором могучую фигуру участкового и скрипнул зубами: «С такой тушей мне не совладать!» – подумал он, расстёгивая куртку. Он попытался оставить часть денег в кармане, но окоченевшие пальцы не слушались.

– Вот тут десять тысяч…

Шматков вырвал из его руки банкноты. И усмехнулся:

– Недурственно платят за разгрузку угля! Самому, что ли, заняться?! Однако…

Он снял меховую рукавицу, отслюнявил пять тысячных бумажек и засунул себе в карман. Оставшуюся сумму отдал Косте.

– Как видишь, Шматков не скотина! Остальные пять – жене отдашь. Знаю, зн-а-ю ваши трудности! – протянул он. – С тебя ещё пятнадцать штук. И будем в расчёте. Даю тебе два месяца на погашение долга. Работай, углекоп! Не ленись!

Костя не сразу тронулся с места. Он стоял ошарашенный и смотрел в пустоту – в широкую спину, удаляющегося участкового. Было горько и стыдно за свою слабость, за мягкотелость. Было хреново! И только, когда Шматков скрылся за поворотом, он опомнился и, безвольно, поплёлся домой.

«Вот блин! Трудности он мои знает! – мысленно стенал Костя. – Не ты ли их породил… трудности эти?! Вот, ёлки зелёные…»

Подходя к дому, он обратил внимание на испачканную краской дверь. «Мальчишки напакостили, – подумал он. – Всю дверь измарали!». Но, подойдя поближе, увидел, что это была надпись. На двери было крупно, красной краской написано:

– Коллекторы! – похолодел Костя. – Какие же сволочи! Начинали со звонков, с угроз. Теперь вот перешли к активным действиям. Одно к одному!

Сердце его окончательно упало. Он замер с ключом в руке, не решаясь вставить его в замочную скважину. С минуту постоял, смахнул с лица невидимую паутину и вошёл в дом. И увидел жену, подбрасывающую хворост в печку. В её васильковых глазах плясали огоньки пламени. Она радостно ойкнула, но тут же сникла, увидев осунувшееся лицо мужа.