Джулия Ковальска - Дни Безвременья

Женщина в недоумении уставилась на руку. На месте укуса еле виднелась маленькая родинка.

Страшно раздражала загадочная неопределённость и непонятность.

Джул резко встала и внезапно осознала непривычность одежды.

Плетёные сандалии. Туника, тонкая ткань которой с трудом прикрывала округлости попки. Тугой корсет.

В кожаной сумке через плечо пальцы нащупали книгу.

Старая шершавая бумага. Следы воска. А буквы с вензелями оживали на открывшейся странице.

– Как тебе у нас? – весело запрыгали чёрточки.

Джул не сразу поняла, откуда исходят звуки. Снова подумала, что пора лечить голову. И неуверенно ответила:

– Я не понимаю… Я хочу домой… Меня ждут…

Раздался хохот, а за ним голос букв:

– У вас по-прежнему полночь и ливень, не бойся.

В тебе огромная сила! Пришло время её разбудить! Ты только что получила мудрость змеи. Теперь каждый день, каждый час отвечай себе на вопросы:

ЧТО я делаю для себя и ДЛЯ ЧЕГО я вообще что-то делаю?

Джул открыла рот, но фолиант с шумом захлопнулся, оставив после себя облако пыли…

ГЛАВА 2

Женщина шумно чихнула.

А когда открыла глаза, – оказалась посреди шумного пиршества.

Столы ломились от яств. Свиные ноги на вертеле и засоленая оленина издавали сочный аромат. Лосось, запеченный с мёдом и травами, зазывно приглашал к трапезе. Мёд, сыр, фрукты. Кубки, наполненные до краёв вином и элем.

В животе предательски заурчало.

Как ни странно, при таком обилии еды, люди были худыми. Высокие мужчины с усами и золотыми кольцами на шее. Щёгольные женщины с причёсками – башнями и сбритыми бровями. Узкие пояса на тонких талиях. Кольца и браслеты звенели при малейшем движении.

Сегодня на пиру собрались поколения. Может, так было всегда?

Джул стояла в центре комнаты, и растерянно оглядывалась вокруг. К ней приближалась прекрасная Богиня Наргле. Она, кивнув, протянула кубок. Джул склонилась в неловком реверансе, потом, с опаской, пригубила напиток. Из-за резкого привкуса тмина в горле запершило.

Богиня понимающе улыбнулась.

– Не понравился вкус? Неудивительно – он не твой, – раздался низкий обволакивающий голос Наргле. – Вспомни старинный рецепт своей семьи!…

В одно мгновение в тонких пальцах Богини возникла шкатулка. Она продолжила:

– Это станет основой. Будь внимательна. Пусть позабытое придаст силы совершить длинный путь…

Джул, онемевшей рукой, потянулась к сумке с книгой. Но говорящий фолиант резко захлопнулся, больно ударив ноготь.

Девушка тихо выругалась. Вздохнула. И решительно окунула кисть в шкатулку.

Сосредоточено набирала доверия и близости. Любви и уважения. Право на выбор и на ошибки. Времени вместе и по отдельности. Поддержки и доброты. Умения выслушать и высказываться. Нежных и искренних слов. Возможности быть собой и проявлять чувства. Совместных воспоминаний и традиций. Умения расти вместе, пусть в разных направлениях. Ценности каждого присутствующего в семье.

Кубок вздрогнул, и эль вспыхнул огнём. Джул отпрянула.

– Да будет так! – победоносно подняла ладони Наргле, а по её телу пробежала молния. – Желания сбываются. Если ты уверена – испей напитка!

Джул обвела вопросительным взглядом собравшихся. Семья – маленький мирок, что бережно охраняется Ангелами и членами клана.

Воспоминания нахлынули и пошли, словно горлом кровь.

***

– Я ненавижу тебя! – истошно кричит она, срывая голос на хрип и прячась в комнате от очередной истерики. Она видит, как жестокая рука замахивается. Чувствует, как оставляет болезненный след на щеке. Он, громко хлопая дверью, уходит. Она закрывает лицо и рыдает, кусая ладони.

«Я наберусь сил и смелости, и уйду!»

– Мама, он тебя ударил? Я, когда вырасту, убью его! – в уже взрослом взгляде пятилетнего ребёнка застывает решимость.

Она прижимает его к груди, гладит непослушные волосы. Шепчет, как молитву, одними губами: «Я заберу тебя! Мы уйдём! Обязательно!» .

И абсурдно жить из страха, что отберут дитё. И идти некуда… …

Память запустила ход событий вспять. Когда же наступил первый последний момент?

…

Может, год назад? В ту тёмную ночь, когда её тело стало заложником в его потребностях? Она долго рыдала, умоляя отпустить. Потом её рвало в туалете. Он безмятежно спал, уверенный в своём превосходстве.

Или с тех пор прошло года два? Как он схватил её за горло, прижал к стене и угрожающе произнёс: «Я тебя, как тряпку разорву! Ребёнка не получишь!» Потом брезгливо оттолкнул. Оскорбления неслись без счёта…