Изольда Алмазова - Аминазиновые сны, или В поисках смерти

– Складывайте аккуратно, – глухо приказала одна из больных, особа неопределенного возраста. Ее странная фигура и манера двигаться заставили Кристину думать, что с этой женщиной явно что-то не так. Она была плоской как доска и фигура напоминала больше мужскую, чем женскую. Широкие плечи, узкий таз и короткая стрижка указывали на то, что природа явно подшутила над бедной женщиной.

Помощницы буфетчицы что-то проворчали в ответ, но приказание странной пациентки выполнили. Та же, собрав халаты и шапочки, сложила их в шкафу. Потом подошла к умывальнику и принялась тщательно мыть руки, странно раскачиваясь взад и вперед.

После выполненной работы, женщины усаживаясь за маленьким столом. Они, совершенно не стесняясь, откровенно и с большим интересом рассматривали Кристину.

– Новенькая? – то ли спросила, то ли констатировала факт странная мужеподобная тетка, которая, перекидывая ногу через скамейку, пыталась усесться рядом с Кристиной.

– Да, новенькая, – с опаской подтвердила Лаврентьева.

– Резаная, подвешенная или отравленная? – со знанием дела продолжила допрос больная.

– А тебе-то знать зачем? – с вызовом вопросом на вопрос отозвалась Кристина.

– Да мне-то все равно, – прогундосила помощница буфетчицы и замолчала, потому что к столу приблизилась худая медсестра. Она поставила в центр стола ведерко с ложками и подозрительно оглядела притихших женщин. Больные быстро разобрали ложки и положили на стол. Следом буфетчица начала раздавать каждой больной по куску батона и черного хлеба. Многие психички почему-то просили горбушки, на что буфетчица беззлобно ворчала:

– Да сколько мне надо иметь горбушек? В батоне их только две. Где я вам напасусь столько?

Но все же буфетчица выдавала горбушки всем желающим, укладывая хлеб рядом с ложками прямо на стол. Спустя минут пять ей на помощь из отделения пришли еще две санитарки. А следом за ними вошла и вторая медсестра, яркая высокая блондинка, которая поразила Кристину короткой длиной белоснежного халата и высокими каблуками дорогих итальянских туфель. Сестры и санитарки начали разносить на подносах еду. Это было какое-то варево, разлитое в железные миски. На первое сегодня больным полагалось что-то напоминающее рассольник. Кристина поводила ложкой по странному супу и брезгливо отодвинула миску. Даже запах супа вызывал у нее отвращение.

– Ты чего? – удивилась мужеподобная. – Надо есть…

– Это есть нельзя, – капризно скривила губы Кристина.

– Ну, милая, тут тебе не дом, а больница, психушка. И отказываться от еды глупо, – не глядя на Лаврентьеву поморщилась помощница буфетчицы.

– Если не хочешь, тогда отдай мне, – попросила женщина с тусклым взглядом, сидящая напротив Кристины. – Я съем с удовольствием. До ужина еще далеко.

– Бери, не жалко.

Тетка придвинула тарелку к себе и принялась есть с неимоверной жадностью и быстротой.

На второе подавали пюре с рыбой. «Здесь пюре, наверное, грамм двести» – подумала девушка и отправила ложку с картофелем в рот. Пюре оказалось малосоленым, а маленький кусочек рыбы был безвкусным и каким-то мокрым. Вместе с тем Лаврентьева обратила внимание на то, что многие пациентки отделения солят еду весьма щедро. «Как они это едят?» – опять подумала Кристина и быстро покончила с едой.

На третье был компот. И на удивление он был вкусным.

После обеда женщины так же вяло вставали из-за столов и относили грязную посуду к столам у буфета и, выставив миски на нержавейку, уходили в свои палаты. Кристина поступила точно так же.

Когда она покинула столовую и направилась к своей кровати, то сделав несколько шагов остановилась в полном недоумении. У палаты под номером шесть стоял стол, за которым в складных инвалидных креслах сидели худые и изможденные старухи. Некоторые были привязаны к креслам и их из ложечки кормили освободившиеся санитарки. Да. Это зрелище было не для слабонервных. Одна из старух ела сама. Покончив с пюре, она отодвинула тарелку и сложила руки на голых острых коленях.

– Светка, пей чай! – приказала санитарка, утиравшая рот маленькой щуплой старушонке, чей возраст определить было сложно.

Светка молчала.

– Говорю тебе, дрянь, пей чай! – повысила голос санитарка, толстая бабища лет сорока пяти.

– Я не пью, – отчетливо выговорила Светка, отталкивая руку другой санитарки, которая держала наполненную наполовину железную чашку. Компот расплескался по столу и полился на тонкие бледные ноги шизофренички. Санитарка замахнулась и хотела было ударить непокорную сумасшедшую, но заметив удивленный взгляд Кристины, быстро опустила руку.