Дмитрий Лекух - Летом перед грозой

Онега.

Кижи.

Помню, как ярко сверкал яростной грозной синевой Онего и как тревожно и стремительно летели облака над церковью Преображения Господня, когда я стремительно, одним днем и одной белой ночью, но очень и сильно, и взаимно, влюбился в эту безумную молоденькую художницу из Питера.

Как ее, кстати, звали?

Таня?

Яна?!

Да, какая, в принципе, разница: больше-то, после той матовой белой ночи, когда небо было молочно-белым, как больничный кафель или эмаль, и по нему все так же стремительно плыли странные, розово-фиолетовые, подсвеченные недалеко за горизонт закатившимся солнцем облака, – все равно так ни разу и не увиделись.

Мне и самому тогда, вообще-то, только-только двадцать один исполнился.

Плевать…

…Когда я вернулся в купе, Славка баюкал руку и что-то обиженно шипел в сторону, а Глеб рылся в своем аккуратном дорожном несессере и что-то там такое, видимо, очень и очень важное искал.

На столе стыли три кружки чая.

Так, думаю…

– Что случилось-то, комбатанты? – интересуюсь.

Славян морщится и демонстративно вздыхает:

– Да ерунда, Валерьяныч, – отворачивается. – Чай пока от проводницы нес, две кружки в левую руку взял, а одну в правую. Ну, неудачно перехватил, левую обжег, короче, пока до купе добежал…

Оцениваю обстановку.

– Ну, ты и муда-а-ак, – выдыхаю почти восхищенно. – А поставить эти чашки куда-нибудь нельзя было?! Чтобы перехватить поудобнее?! Да хоть на пол! Или просто вышвырнуть их на хер, зачем руку-то жечь?!

Славка даже морщиться перестал:

– Как это «вышвырнуть»?! – делает круглые глаза. – Я же их вам нес! У нас дед был один, в Саратове, в детстве, шахматист. Так он всегда говорил: взялся – ходи. Начал – доводи до конца. «Вышвырни». Ну, ни хрена же себе…

Я только рукой и махнул.

Это – мои друзья.

Идиоты.

И ведь и не переделать уже.

Нда…

…Глебушка тем временем из несессера тюбик какой-то мази вынул.

– Во, – говорит. – Это точно поможет. Намажь, бинтовать не обязательно. И даже вредно. А по жизни если, так я тут с Валерьяном согласен, прямо-таки абсолютно. Мудак и есть. За это, наверное, и любим. Но ты, Славкин, этим не обольщайся, все равно рано или поздно и нас заипешь этой своей придурковатостью. Ладно. Ты пока мажь. Я за тебя твои обязанности в этот раз, так и быть, исполню и нам с Валеркой налью…

– А мне, – возмущается Славка, аккуратно втирая бесцветную пахучую мазь, – или тут что, раненым не наливают?!

Мы с Глебой – только хмыкаем и переглядываемся.

Ну да.

А почему бы, собственно говоря, и нет?

– Наливают, – успокаиваем. – Наливают. Герой…

…Водку пришлось запивать уже чуть остывшим чаем, ничего больше как-то и не хотелось уже.

Да и вообще я что-то тоже, вслед за Славиком – затосковал.

Особенно, что называется, в окно глядючи.

Карельский лес, если на него глядеть непредвзято, без этого столичного придыхания, – суров.

И, в зависимости от освещения, – может навевать самые разные настроения.

В том числе, кстати, и вполне себе даже и поганые.

Да…

…Не в этом дело.

Просто в этом мире, к сожалению, есть много такого, что мне в нем активно не нравится и о чем даже не хочется думать.

Но приходится.

Увы.

Такова жизнь.

В принципе, обижаться нечего, сам себе эту работу выбирал…

…Глеб смотрит в мою сторону с пониманием:

– Что, – хмыкает, – Валерьяныч? Опять мировой Гондурас беспокоит?

Я морщусь:

– Ну да, – отвечаю, глядя в окно. – Расчесался.

Ларин тоже морщит губу.

Кивает.

– Неужели, – вздыхает, – даже по дороге на рыбалку забить нельзя?

Я только грустно хмыкаю.

С силой, почти что до крови, прикусываю нижнюю губу.

– А я, – спрашиваю, – как ты думаешь, чем сейчас занимаюсь?! Как раз пытаюсь забить.

Молчим.

– План у тебя, Валер, видимо, какой-то хреновый, – пытается пошутить Славка. – Раз забить так и не получается…

И, презрев боль в обожженной кипятком ладони, отбирает у Глеба бутылку и начинает разливать по следующей.

Ай, молодца…

Мы с Лариным тихо смеемся.

Растёт, думаю, молодой…

– А если серьезно, – внезапно вздыхает Славян, – то в мире действительно херня какая-то происходит. Вот кому нужна эта дурацкая движуха в Донецке?! Ну, кроме политиков, разумеется…

Я на него внимательно смотрю.

Жму плечами.

– Да, в общем-то, – говорю, – людям она нужна, Слав. Причем, что самое в этом страшное, нужна с обеих сторон. В том-то и беда.