Алина Мингазова: Шторы

Я гордо шагал в своей старой пижаме, местами выцветшей, местами порванной, рисунок давно уже стерся и теперь каждый считает своим долгом разгадать его загадку. Догадки были разными. И дракон, и змея, кто-то отчетливо видел там мишку, а друзья Окурка, художники-авангардисты видели шедевр, подлинное произведение искусства и часто пытались уговорить меня отдать им эту футболку. Я конечно не соглашался. Она каким-то образом появилась на мне одним утром. И эта загадочность ее появления, словно аллегория жизни, представляет для меня ценность.

Хава далеко от меня не ушел и тоже был одет в подобие пижамы, но сверху он накинул огромного размера халат, которым, казалось, можно было укрыться от всех невзгод. А его модный образ дополняли разная обувь, на одной ноге красовалась красная шлепка, которая, по-моему, принадлежала Сакуре, из-за чего пальцы его выходили почти на половину, а на другой закрытый ботинок, в котором он обычно ходил в букмекерскую контору. Он считал, что именно эта пара обуви приносит ему удачу в ставках, не смотря на то, что его команда и соответственно он не выигрывала уже больше двух лет.

Среди нас, этаких оборванцев, Окурок выделялся больше всего. И не только тем, что он выше и толще практически всех кто шел впереди и сзади нас. На нем была майка с полуголой девочкой из какого-то аниме, названия, которых мой мозг просто отказывается запоминать, ссылаясь на слишком большое количество букв и не выговариваемых, но завлекающих имен героев. Я пытался. Правда. Однажды он пригласил меня в свой мир, и я был так польщен, что сидел у экрана с тетрадочкой и прилежно записывал то, что мне не понятно, выписывал характеристики и имена главных героев, чтобы не запутаться, словно готовясь к дипломной работе в университете. Но потом я все-таки сдался. Окурок меня все-таки уважал и уважает до сих пор за эти старания. Футболка эта, была его любимой и неизменно привлекала внимание публики. Она оголяла его большой живот, но ему, конечно, было плевать. Он слишком долго боролся за право любить то, что он любит и заниматься тем, чем хочет. И теперь, когда цель достигнута, он не собирается ни за что извиняться, и это словно вытатуировано на его лице характерной не сходящей гримасой.

Мы шли не быстро, но напряжение и тревога чувствовались в каждом шаге. Хава нервно выкуривал одну сигарету за другой, дым рассеивался в его смольных всклокоченных волосах и, казалось, что вот-вот он закричит, просто, потому что так хотелось кричать. На самом деле мне кажется, что сегодня была именно его очередь дежурить. Не знаю почему, но именно это я чувствовал в каждом его движении.

Стриптиз клуб, в котором работал Бад, находился не так уж и далеко от дома, но именно сейчас дорога казалась бесконечной. Люди менялись, взгляды полные отвращения оставались такими же, и мне стало ужасно одиноко, и я чувствовал, что мои друзья чувствуют то же самое. Мы все переживали, даже если пытались этого не показывать, это было очевидно. Все-таки мы были семьей. Совершенно оторванные, мы дрейфовали в этом море, а потом один за другим нашли друг друга, скрепили жалкие плоты и вместе доплыли до острова. И сейчас один островитянин потерялся где-то в джунглях и несмотря ни на что мы должны отыскать хотя бы тело.

У входа нас встретила каменная физиономия Дейва. Из двух охранников, которые здесь работали, Дейв был самым приятным, более того я считал его своим другом, и Бад тоже. Хаву было на него просто все равно, но он не отказывался перекурить с ним, а Окурок его просто-напросто боялся. Он напоминал ему одного клоуна из детства, хотя ничего хотя бы отдаленно напоминающего клоуна я в нем не видел, наоборот он пугал всех кто его встречал. Хотя, наверное, в этом и было дело. А парень он был хороший. Писал стихи, и даже имя его было известно в определенных кругах. Дейв этого жутко стеснялся, и знали о его увлечении только завсегдатаи этого заведения. Иногда, когда они уже собирались закрываться, все костюмы аккуратно разложены по полкам, полы вымыты, деньги посчитаны, а пьяные люди разошлись по домам, он вставал на сцену рядом с пилоном и читал свои стихи, да так, что все собирались вокруг него и слушали, восторженно аплодируя. Вот что происходило за закрытыми дверями с неоновой вывеской, которая гласит «Маска».

Мне всегда казалось это название очень подходящим. И не только этому заведению, но и как описанию жизни и людей в общем. Это универсальное слово, а таких, наверное, очень мало. Здесь все носят маски и приходящие и уходящие и работающие. Довольно поношенные маски всех мастей украшают уставшие недовольные лица.