Валентина Тырмос - Город Антонеску. Книга 2

Ст. 6. Лица, которые будут укрывать, принимать к себе на квартиру или каким-либо другим способом помогать евреям в уклонении от интернирования в гетто… будут наказаны каторжными работами от 5-ти до 10-ти лет…

Дан в Штабе Командования сегодня 10 января 1942 года.

Командующий армией и гарнизоном г. Одессы,

генерал Тибериу Петреску

Следователь Военной прокуратуры, военный юрист,

подполковник Кирилл Солтан

В отличие от неопубликованного Приказа № 35, Приказ № 7 был расклеен на всех воротах, на всех афишных тумбах, на всех столбах.

Он должен был стать известен каждому – еврею и нееврею.

Но если сравнить тексты двух этих приказов, № 35 и № 7, то становится ясно, что это, фактически, один и тот же приказ.

Они отличаются друг от друга только «стилистически»: Приказ № 35 требует «эвакуировать» всех без исключения евреев из города, а Приказ № 7 требует от этих же евреев «явиться в гетто».

Выполнение обоих приказов назначено на одно и то же число: 10 января 1942 года.

То есть, как мы и говорили: сначала – гетто, затем – депортация.

И уже при выходе в гетто евреи обязаны выполнить всю подготовку к депортации, как-то: сдать дворникам и управдомам свои квартиры, взять с собой минимум каких-то личных вещей и ни в коем случае не брать ничего ценного. Все ценное, к удовольствию дворников, остается в квартирах.

Со смешанным чувством читают этот приказ стоящие у афишной тумбы.

Кто-то вздыхает. Кто-то утирает слезу.

Но есть и те, кто не сдерживает злорадный смешок.

Евреи потрясены…

Хотя и не знают пока, что Слободка – это не самое страшное, что их ожидает.

Не знают, что это «якобы гетто», куда им приказывают явиться, служит лишь перевалочным пунктом. Не знают, что на самом-то деле их ждет депортация в Транснистрию, к Бугу – туда, где в чудовищной Богдановской Яме серебристый рождественский снег стал черным, смешавшись с пеплом сожженных их братьев. Не знают, что ждет их та же судьба…

Евреи потрясены пока только словом «гетто».

Потрясены тем, что в случае неподчинения их ожидает смерть.

Опустив головы, спешат они по заснеженным улицам, спешат домой, спешат сообщить своим близким страшную весть.

Завтра, завтра, на рассвете им придется покинуть свой дом.

Завтра они вынуждены будут идти на Слободку, в гетто.

Удивительно, но каким-то невероятным образом все евреи Одессы в тот же вечер узнали об этом приказе. Слух о нем прошел по всем улицам, из дома в дом, из квартиры в квартиру и, как адский огонь, зажег весь город. В полном смысле слова, зажег, потому что вдруг, тут и там, в затемненных глазницах окон вспыхнули мерцающие огоньки коптилок.

Всю эту долгую зимнюю ночь евреи не спали.

Всю эту долгую зимнюю ночь они собирались в дорогу.

Прощались с дорогими их сердцу стенами дома, с книгами, с фотографиями.

Плакали…

Для многих эта ночь стала последней.

Одни предпочли самоубийство, другие, как видно, с горя, лишившись рассудка, подожгли свой дом…

ИНФОРМАЦИОННЫЙ БЮЛЛЕТЕНЬ

Преторская служба г. Одессы

11 января 1942 г.

*Гражданское население города довольно мерами румынских властей по интернированию евреев в гетто…

* На улице Прохоровская, № 29, еврейка Медтт Люба подожгла вещи в своей квартире. Огонь заметили соседи и с помощью пожарников потушили. Следствие, проведенное 3-м отделением полиции, показало, что еврейка намеревалась поджечь весь дом, но ее планам помешала бдительность дворника и соседей.

Поджигательница признала свою вину и была казнена на месте…

*На улице Пушкинская, № 68, в квартире № 17, найдены повешенными евреи – Хайслер Лейзер, 60 лет, и Хайслер Сосия, 62 лет. Причина самоубийства заключается, видимо, в нежелании быть интернированными в гетто…

Претор, подполковник М. Никулеску.

Одной из тех, кто в тот вечер, 10 января 1941 года, оказался на Мясоедовской, была Фаничка – мама Янкале.

Заметив толпу у тумбы, она подошла поближе и очень внимательно прочла приклеенный к ней приказ. Прочла и поняла, и поспешила домой, чтобы рассказать матери и сестре о новой подлости оккупантов.

Нет, она не плакала в этот вечер.

Не прощалась с родными стенами, с книгами, с фотографиями.

Она знала, знала с первой минуты, еще там, у афишной тумбы, когда читала приказ, что не пойдет в гетто.

Не пойдет, невзирая ни на какие угрозы.