Любовь Сушко - Кошмар победы. Князья и воины

Но, оставляя сего особенного князя, бес пообещал ему, что извлечет его однажды на белый свет и много чего покажет, много о чем еще напомнит. По его уразумению именно нынче те времена и наступали. И то сказать, могли быть хуже, да некуда.

Семена зла, коварства, корысти, жестокости принесли свои небывалые плоды, и такими оказались их ростки и результаты, что и самому Крестителю в свое время в дурном сне присниться не могли бы.

За это время князю было о чем подумать, многое увидел он совсем в ином свете, и понять успел, что все, о чем он так переживал, только суета сует, не стоила эта жизнь тех жертва и тех напряжений, о которых он тогда пекся. Но одно дело понять это, совсем иное, хоть что-то попытаться исправить. И важно было бесу ткнуть его носом в счастливое будущее.

Наверное, и он об этом думал, когда строил свое проклятое государство, огнем и мечом новую веру внедрял.

И уж если даже у прекрасных и безгрешных Рюрика и Олега, если хорошенько покопаться, грехов наберется уйма, и сами они взвыли бы, все это, узрев, то про него и говорить нечего.

Они написали свои красивые жития, создали свои благоуханные легенды и покоились на лаврах, но это только в глазах людей, а с ними – тенями, нечего было играть в такие игры. Когда будет время, каждому из них он о многом напомнит с большим удовольствием, но по справедливости, начинать надо было именно с Владимира.

После поселения в Сварге, (его теперь называли адом на новый манер), многие ценности переменились. И свои сражения и победы они уже не считали главными, постепенно они стирались из памяти и бессмертия им точно не могли обеспечить. А то, что могло бы, они в своей жизни не получили. И муки адские порой казались невыносимыми. И врагу не пожелали бы они того, что переживали там.

Все их жития, ими же самими созданные тут не имели никакого значения, они оставались глупыми сказочками, которым никто никогда не поверил бы. И к ним самим они отношения уже не имели. А правда оказалась слишком неприглядной. Да часто такой, что в дрожь могло бросить, когда она обнажалась.

Но самое печальное и состояло в том, что выяснить все это можно было, только переступив эту черту. Переписать исправить что-то они уже никогда бы не смогли. И так обидно становилось хитрым и проворным, которые еще долго были уверенны, что все только от них зависит.

Они сходили с ума от горестей. А бес открыто смеялся над ними. Они сами придумали себе то адское пламя и сковородки, на которых он старательно жарил их теперь.

Не нужно понимать этого буквально. Не хватало ему еще возиться с ними. Но то, что они испытывали, было близко к этому состоянию, только происходило немного по-другому.

Хотя к князю Владимиру сковородку можно было применить и в прямом смысле. Так, где он сейчас находился, всякое бывало. Беспощадный адский огонь порой касался его души, только боль эта была совсем иного свойства, для живых непереносимая и непонятная. Но многие из них и переживать такого никогда не будут – им повезет больше, и им незачем этого знать.

Тогда, в первые часы ухода ему пришлось за все ответить. И он не мог оправдаться, да и никто бы не смог. Но главное было все-таки впереди. Он видел все, что по его вине происходило с внуками и правнуками его, несчастными и жестокими.

Мефи извлек его снова в первый круг, чтобы наглядно показать (а показать можно было только из первого круга) что там происходить будет.

№№№№№№

Князь Владимир, взглянув внимательно на беса, сразу понял, что настал тот жуткий момент, о котором ему говорили когда-то. Он надеялся, что все случится не так скоро. Но ни о чем не стал спрашивать, чтобы не раздражать этого типа. Он решил молча слушать и смотреть на все происходящее.

– Ты думал, что пакости свои все искупил уже? – спросил его бес, – нет, дорогой мой, все только начинается. Приготовься узнать не самые приятные вещи о внуках своих и о себе самом.

Он помолчал немного, а потом снова к нему обратился:

– Надеюсь, ты помнишь, (Владимир отличался поразительной забывчивостью) что Олега из-за тебя Гориславчием прозвали? Они дальше тебя пойдут в травле внука его. Втроем захотят они стереть князя Игоря и весь род его с лица земли – трое на одного, хороши богатыри, даже твоим негодяям неповадно было так поступать.

Он пригляделся к молчаливому собеседнику своему и видел, как он бледнел и морщился.

– Что же ты не спросишь меня, кто именно так поступит? Рюрик Ростислава твоего во многом обогнал, сынок в коварстве папашу переплюнул, а он, мерзавец, еще мечтает, чтобы я ему в этом помогать стал. Бес показывал свое искреннее негодование. И Роман, хотя он не так коварен и подл и о благородстве иногда задумывается туда же прет, потому что привык быть только с победителями. Ему приходится с подлецами знаться, но это его не оправдывает. А то, что Всеволод творить станет, это ты должен своими глазами узреть. Мне ты все равно не поверишь. Могу признать, что тебе это не снилось – это первая моя похвала тебе за все времена. И усмешка, по – настоящему зловещая, озарила довольную рожу его.