На следующий день мы шли по большой зелёной равнине, солнце сильно пекло, а тёплый ветер подгонял в спину, так, что, казалось, собьёт с ног.
– Смотрите, – указал я на группу людей, быстро идущих по пояс в траве. Они шли к нам.
– Это Чайки! – Заметил Ратибор, остановив лошадь. – Гор, готовься биться, руби их, не жалей!
Я выхватил топор, встал в боевую стойку, смотря на бегущих на нас и кричащих во всё горло людей. Худые, как скелет, чёрные от загара, в набедренных повязках и обрывках одежды, вооружённые палками и деревянными штыками, – Чайки. Их так называли за шум, за то, что они держались кучей и постоянно дрались за добычу. Это небольшое племя изгоев, молодые парни, не прошедшие испытание или просто сбежавшие из своих деревень, изгнанные. Они жили воровством и грабежами путников на дороге от деревни к деревне, иногда угоняли скот и даже воровали из поселений девушек. У них нет конкретного места для стоянки, они всегда перемещались.
«Вот он, мой первый смертельный бой с человеком». Так я думал, но бросаться в драку я не спешил. Должен признать, страх был. Я не знал, как дерётся человек в смертном бою. Их было восемь, и я не был уверен – справлюсь ли?
Они бежали на нас, воинственно подняв вверх палки, в их криках можно было разобрать требования оставить телегу и бежать. Я взглянул на товарищей, в их руках не было оружия, они его не собирались вынимать.
Когда плотная толпа врагов достаточно приблизилась, Ратибор и Урумар неожиданно похватали камни из-под ног и метнули их во врагов, ошеломив их на мгновение. Этого хватило воинам, чтобы выхватить оружие и броситься в бой. Я замялся, и опомнился, когда клетка тронулась с места. Мелкий худой парнишка, явно младше меня, уводил лошадь, его не было с нападавшими, он прятался в траве с другой стороны дороги.
Я занёс топор и бросился на него, тот ловко увернулся и с криком стал бегать вокруг телеги, я за ним. Он резко остановился и метнул камень. Я присел, и камень пролетел над головой, но мальчишка тут же ударил меня в грудь, свалив на спину, и помчался к лошади. Из груди моей торчала острая рыбья кость, она застряла в броне и не нанесла мне вреда. Я вскочил и, догнав мальчишку, ударил обухом топора в плечо, тот в испуге убежал, лишь макушка торчала из травы. Точно не знаю, что заставило меня поступить так, руки сами не хотели бить. Не стану врать, не убил я его не потому, что он ещё ребёнок, он Чайка, а потому, что боялся убить человека, что-то помешало расколоть его череп.
Я бросился помогать товарищам. На пыльной дороге уже лежал внутренностями наружу один из врагов, сразу стало ясно – пал от клинка Урумара.
Бой продлился совсем недолго; получив увечья и поняв, что не победить, противник бросился врассыпную, двое не бежали, а ковыляли, с большим усилием держась на ногах, им никто не помогал. Коготь потянулся за копьём за спину, но передумал, не стал убивать бежавших. Я же в бою успел получить несколько крепких ударов, до следующего полудня ходил с опухшим лицом, но мой топор теперь был окроплён кровью и мог называться боевым. Хоть ярость боя мне была знакома, но бой с человеком – это другое. Те же жар и лёгкое дрожание во всём теле, но чувство другое.
– Одного? – спросил я, пытаясь восстановить дыхание.
– Да, – ответил Урумар. – Это я его.
– А вон тех двоих, я. До вечера не дотянут, скорее всего. Надо вождю сказать, что Чайки вернулись. Ты, Гор, никого не убил, плохо, но твой топор всё же испил крови, хорошо.
– Остался бы раненый, дали бы тебе убить его, не нужно заставлять человека мучиться. Но они уходят. Убьёшь в следующий раз.
Мы стояли и смотрели на отступавших. Тем двоим всё же помогли, взяв их под руки. Неожиданно один из тех, кто шли нормально, упал в траву, товарищи остановились, постояли недолго и продолжили путь. Упавший так и не встал.
Дальнейший путь наш был спокоен. После полудня третьего дня мы пришли в Прибойа. Первым делом мы остановились на скотном дворе. Уставшую клячу оставили у корыта жадно пить мутную воду. Свиней выпустили в загон. Скотовод был рад пополнению и послал младшего сынишку лет четырёх-пяти в деревню сообщить эту новость вождю. Я с воинами, взяв свои рюкзаки, тоже отправился в поселение. Медлить я не стал и первым делом зашёл к вождю и сообщил о желании исследовать Тёмные земли, вождь рассмеялся. Ратибор и Урумар поддержали меня. Услышав слова поддержки, Маисей нахмурился.
– Считаешь себя смелым, считаешь себя храбрым? – Он шёл ко мне, с каждым шагом ударяя посохом о землю. – Не прошёл месяц, как ты стал воином, и ты хочешь идти в тёмные земли? Таракан!
Читать дальше