Лана Петровских - Затеряться в любви

– Я ненавижу таких, как ты! Ты не достойная! Ты – грязная!

– …Мне жаль вас. Быть женщиной – это такое счастье.

Долгорукова срочно, как увесистую поклажу, увезли. Марина отпустила его, не желая настаивать. В нем вдруг что-то сломалось, и она это чувствовала. Не простившись, он испуганно предавал. Он походил на каторжного декабриста, но в Сибирь за ним поедет не Марина. «Дан приказ ему на запад, ей в другую сторону…»

Перед тем, как сжечь, она последний раз прочитала свое письмо к нему:

«Получается, я иду к нашему свиданию целую вечность, ты звонил два дня назад, а я все откладываю свой полет с тобой. Стыдно, превращаю страстное желание в неловкую паузу. Я брошу все дела, пусть утонут в болоте скучности. Только ты! Там, где ты – нет тоски. Яркая кружевная лестница вверх, к солнцу, с прекрасными надежными перилами твоих крепких рук. Кощунство идти по тебе, как по ступеням, и наслаждаться. Дай хоть немного постоять или пробежаться по ним, боюсь, очень скоро мы поменяемся местами, я стану лестницей, тянущей в колодец пронзающей беды. Ты разлюбишь меня, и, как по трупу, уйдешь по мне и от меня… И потому хоть сейчас не дай мне оступиться, потерпи мой эгоизм. Очень скоро, к несчастью, мы поменяемся, как игральная карта. Дама была вверху, жизнь перевесила, перекосила, ты первый, а я в западне… Такова реальность. Но этого пока нет и, зная наше будущее, я все равно бросаю вызов и бегу к тебе, по твоей лестнице вверх, чтобы, достигнув высоты, упасть и кануть без тебя».

Она оказалась права. Но это не конец сказки.

«Овчинка выделки не стоит». Ее любовь по истечении срока вышла за границы и ускользнула. Переживать? Свои эмоции она выплеснула в красках. А любовь? Может быть, ей не везло на продолжительность? Любовь могла перерасти в стойкое уважение, привязанность, но для этого необходима дисциплина быта, постоянное выбивание пыли и мусора из характера, выделывание дубеющей на жизненных ветрах «кожи», которая, как оболочка, защищает от разлук и бед, и только так можно сохранить любовное тепло. Но для Марины это чувство могло быть только страстным, ярким, мимолетным. Ей не хотелось выжимать любовные соки, не стоит.

Ей нравилось смотреть на беременных женщин, ее волновала их кротость и внутренняя сила нежности. Они красивы. Но изучать пристально в глаза она не решалась, боялась смутить.

Скоро кто-то другой будет разглядывать ее, совершенно не тревожа. Она входила в новое торжество собственной МОЛОДОЙ жизни.

Погром, устроенный в моей квартире, однозначно сигнализировал о кончине… кончине наших отношений.

Не стесняясь быть неприличным, он выворачивал наизнанку полки моих шкафов, комода, прикроватной тумбочки… Он не искал свои вещи, он мстил моему образу жизни, моей щепетильной преданности порядку, в котором не нашел ни своего места, ни своего будущего. Имея трусишные (от слова трус) наклонности, он уничтожал мою надежду на совместную жизнь втихаря от меня, устроив выход своим негативным расстройствам в момент моего отсутствия. Кроме своих вещей, он ничего не забрал, если не считать эзотерические мотивы моей сущности.

Моя душа, хватаясь за его огромную сумку, остатками любящего вещества пыталась затормозить внезапный уход. Спотыкаясь о его грубость, она падала, больно ударяясь о неровности пола, асфальта, по которому волочилось ее невидимое тело.

Как происходит, что любовь разламываясь, всей своей силой и нежностью остается в одном, и полностью исчезает в другом, оставляя вместо себя ненависть, злобу, равнодушие… смерть.

Неделю я не могла убрать ни одного упавшего предмета в квартире, потому что сама упала и разбилась. Собрать осколки хрустального мира, в котором я еще дышала ушедшим, помогла подруга, явившаяся в мой опустошенный дом ранним утром.

Меня, как лежачего больного, переложили в светлую чистую комнату, напоили душистым чаем, согрели теплом неравнодушия. Она осталась ночевать, расположив надувной матрац в метре от меня. Её воспоминания приятной волной качали меня, нашептывая, как чудесна была наша детская юность, походы в лес, байдарки, встречи одноклассников.

Женский организм – потрясающее соединение непостижимых, нелогичных порой веществ. Имея в душе огромную дыру от внезапного предательства, утром воскресенья я смогла не только встать, но и почувствовать легкое прозрачное чувство облегчения. Сначала я даже поругала себя, как это я быстро выкарабкалась после душевной травмы, даже улыбнулась вдруг возникшим в голове словам – после тяжелой непродолжительной болезни пациент… воскрес без осложнений для организма и окружающих.