Андрей Гуртовенко - Удивительные истории о любви (сборник)

– Ты молодец, – серьезно произнес Голос и добавил: – Я не хотел тебя обидеть. Мир?

– Мир, – ответила Рина, хотя ей все еще было немного обидно. Но жизнь в Чаше приучила ее прощать обиды быстро. – В общем, мы и не думали улетать. Но вулкан проснулся, и нам пришлось. Тянули жребий. В двух челноках – пятьдесят восемь мест. Те, кто слабые, как Ник без ноги или слепой Уве, жребий не тянули.

– Что за жребий?

– Челнока два, а пилот один – капитан. Дик, его сын, ни разу не летал. Те, кто летел с Диком… сам понимаешь. Неизвестно, долетели ли. Да и остальные… Приборы же не работают из-за магнитного поля. Но Дик сам взлетел, представляешь? – с гордостью поделилась Рина.

– Круто, – произнес Голос, впрочем, без энтузиазма, и тут же спросил: – А что насчет тебя?

– А я отдала место Лине. Она ждет ребенка, и ей плохо все время. Капитан решил ее не брать. Взять только тех, от кого польза.

– Почему же он оставил врача?

– Тим… он не согласился с тем, что летят только сильные. И остался. Он вот такой…

– Почему он позволил остаться тебе?

– Он не позволял. Я с ним попрощалась, потом отдала одежду Лине. Там такая суматоха была. Я показалась Тиму, только когда челноки улетели.

Голос тяжело вздохнул и что-то пробормотал. Рина не решилась переспросить. От воспоминаний о Чаше в носу защипало, и она поспешно спросила:

– Мне идти еще километров пятнадцать, да?

– Двенадцать, – после паузы откликнулся Голос. – Если быть точным, двенадцать километров и сто два метра.

– Да откуда у тебя такая точность? – воскликнула Рина.

– Подними голову и помаши ручкой, – откликнулся Голос.

– Ты видишь Чашу? Можешь посмотреть, как Тим? – попросила Рина.

– Чашу не вижу. Я подключился к тебе сразу, как засек. Все, что позади тебя, для меня белое пятно.

– Большое?

– Около ста двадцати километров.

– Выходит, и горы не видишь? Я надеялась, что с высоты видно, насколько близко лава поднялась по жерлу.

Некоторое время Голос молчал, Рина слышала лишь его негромкое дыхание.

– Меня Рина зовут, – пробормотала она зачем-то.

– Привет, Рина, – тут же отозвался Голос и не представился в ответ. Рина снова невольно обиделась.

Идти стало труднее. Дорога незаметно, но неумолимо поднималась в гору.

– У нас это называют лабиринтом, – через двадцать минут тишины произнесла запыхавшаяся Рина, – а дорога прямая!

– Ты так говоришь, будто я виноват в вашем ошибочном представлении.

– Виноват, – все еще не отойдя от обиды, буркнула она. – Не могли вы в своем сытом Забрежье изобрести приборы, которые боролись бы с аномалиями?

Голос осторожно произнес:

– Это не так просто, Рина. Z-8 не любит чужаков.

Она старается уничтожить нас и пока побеждает.

Но мы справимся.

Справятся они! Какой толк от этого Тиму?

В наушнике снова раздался скрип, и Рина закусила губу. Ей вдруг стало невыносимо стыдно за то, что она накинулась на человека, пытающегося ей помочь. Впрочем, если быть до конца честной, дело было в протезах.

– Прости. Ты не виноват, – проговорила она.

– Забудь, – тут же откликнулся Голос, и на заднем фоне что-то зашипело.

– Что у тебя шипит?

– Энергетик.

– А почему шипит?

Голос несколько секунд озадаченно молчал, а потом спросил:

– Ты не видела металлических банок?

– Видела, конечно! – возмутилась Рина.

– В которых напитки под давлением?

– Таких нет, – нехотя призналась она. – Нам не на чем было их изготавливать, знаешь ли.

– Понятно. Доберешься до Забрежья – угощу.

Он говорил так, будто у нее был шанс дойти до Забрежья и, кажется, не сердился. Рина вдруг поймала себя на мысли, что очень не хочет, чтобы он на нее сердился.

– Ты бывал в лабиринте? – спросила она, чтобы как-то поддержать разговор.

– В молодости.

– А сейчас у тебя не молодость? – рассмеялась она.

– Сейчас тоже молодость, но в ущелье я больше не хожу.

Рина прикусила язык, осознав, что едва не спросила почему. Куда уж ему теперь ходить?

– Давно у тебя… ну, протезы?

Голос некоторое время молчал, и Рину накрыла очередная волна стыда. Ну, кто ее за язык тянул?

– У меня стул скрипит, подкрутить нужно.

Сперва Рина не сообразила, что это значит, а когда до нее дошло, она медленно спросила:

– Так у тебя нет протезов?

– Не-а. Я пошутил.

– Ты идиот? – почти спокойно спросила она, разом забыв о неловкости.

– Слушай, ты была такая напряженная, что я решил разрядить обстановку. Ну, признайся, что, услышав про протезы, ты позабыла часть своих горестей, а заодно прониклась ко мне сочувствием.