Андрей Малыгин - Обыкновенный индийский чай, или Странный побочный эффект

– Товарищ Кукушкин, я чувствую, что ты метишь в научные руководители?! – иронично произнес Артемьев.

– Ну, что ты, Виталик! Я просто хочу поучаствовать. Это же так интересно! Ты сам сказал, что средство безвредное, средство для омоложения организма. А на ком его пробовать, как не на ком-то пожилом? Вот давай и попробуем, к примеру… – он помедлил, а потом уверенно произнес: – На твоем симпатичном соседе-полковнике, который за семьдесят перешагнул. Ты наблюдаешь его ежедневно, и тебе будет заметен возможный результат. К тому же чертовски интересно получить данные насчет этого самого побочного эффекта, – сказал он с хитрющим выражением лица. – Только надо капнуть ему снадобья поменьше. А в эксперименте с Ериком, товарищ Артемьев, ты явно переборщил.

Они еще немного выпили, закусили, и Артемьев после некоторых колебаний дал согласие опробовать действие своего средства на соседе, отставном полковнике Голицыне. Друзья ударили по рукам…

В коридоре раздались какие-то чересчур длинные звонки, а затем послышался сердитый голос соседки Кузовковой:

– Я так и знала! Опять твои алкаши заявились. Такие вежливые – все расшаркиваются, извиняются. Будто из областной библиотеки в гости пожаловали! Да и что удивительного? Алкаш к алкашу тянется, как грош к грошу, – в рифму съязвила она, брезгливо взглянув на нежеланных гостей…

Высунувшийся из своей комнаты невзрачный муженек, натягивая брюки, начал спешно оправдываться перед женой:

– Нинок, ну не сердись ты. Ну что ты так быстро заводишься, как японская автомашина. Сегодня спортивный день, ребята в домино собрались поиграть, и одного человечка там просто не хватает. Вот и заскочили за мной, чтоб полная команда набралась.

– Понимаю, третьего спортсмена-алкаша им как раз и не хватает. Тут и экстрасенсом быть не обязательно. Это на их пропитых физиономиях заглавными буквами напечатано.

– Нинуль, ну ты зря это, мать. Мы пару разков козла забьем, да, может, рыбу хорошую сварганим, вот и все. Отдых на свежем воздухе. И стоит из-за этого так шуметь?!

– Да-да, как же. Рыба-то у вас, небось, килька или хамса пряного посола. Я тебя предупреждаю: попробуй только пьяным домой заявиться, я тебе такое рыбное заливное устрою – мало не покажется!

Мужичок, бочком проскочив мимо жены, выскользнул из квартиры. Хлопнула входная дверь, и в коридоре воцарилась тишина.

Тут надо пояснить, что чаепитие отставного полковника Голицына проходило по кем-то строго написанному сценарию. Он наливал большую фарфоровую кружку кипятка, добавлял туда крепкой заварки, доставал хрустальную сахарницу с кусками пиленого сахара, откусывал блестящими щипчиками мелкие кусочки и, положив их в рот, маленькими глотками отпивал из кружки темную чайную жидкость, шумно причмокивая и жуя. Процедура могла продолжаться долго, но неизменным оставалось то, что содержимое кружки до конца никогда не выпивалось, а оставалось там в энном количестве до следующей церемонии. Этим и воспользовался Артемьев, капнув в остатки старого чая одну каплю желтоватой жидкости, и экспериментаторы стали ждать, что за этим последует…

Хлопнула дверь комнаты Голицыных, и слегка шаркающей походкой отставной полковник авиации в старом спортивном костюме проследовал на кухню к своему столу. Недавно Валерьяну Владимировичу стукнуло семьдесят пять. Несмотря на почтенные годы, в его немного ссутулившейся фигуре еще угадывалась былая военная выправка, а в приятном голосе часто слышались командирские нотки.

Отставной полковник носил усы, оставшиеся со времен военной службы, и аккуратную небольшую бородку, которая присоединилась к усам уже после выхода на пенсию.

Пройдя на кухню, Голицын присел к своему столу, и процедура чаепития началась. Минут через десять, решив произвести разведку, Виталий тоже появился там.

– Здравствуйте, Валерьян Владимирович. Как ваше драгоценное сегодня? Коленка не болит, а то вы жаловались на нее недавно?

– Здравствуйте, Виталик, здравствуйте, дорогой! – откликнулся Голицын, погладив усы и бородку. – Спасибо за заботу и внимание. Но знаете, сегодня вроде бы, голубчик, ничего. Не болит, не ноет, не плачет. Видать, вняла моим словам, я ведь ее три дня подряд крепко стыдил. Да и не только стыдил, а, признаюсь, ругал самыми последними словами. Ну, вы и сами понимаете, какими. Но, боже упаси, никто этого не слышал. И вы знаете, помогло. Не стрельнет, не скрипнет. Молчит умница! – погладил он рукой свое правое колено.