Сергей Пахомов - Превращение. Сборник рассказов

До самого вечера старик и Палец не сказали друг другу ни слова. Даже когда сквозь прутья решётки стражник протиснул деревянную плошку с чем-то жидким, остро пахнущим несвежей бараниной. Только одну плошку. Старик резво на четвереньках подполз к ней и в несколько глотков опорожнил, сунул обратно в коридор. Потом попятился на свою лежанку. И опять уставился на Пальца, пережёвывая то, что плавало недавно в жидком бульоне.

– За что здесь? – просипел старик, расправившись с тем, что тюремные повара ошибочно считали съестным. – Украл несколько горошин с хозяйского стола? Заснул на салфетках в ящике господского посудного шкафа?

– Приняли за контрабандиста, – ответил Палец после недолгих раздумий.

Он никогда не был разговорчивым парнем, а тут, в тюремных застенках, каждое слово стоило взвесить несколько раз, прежде чем произносить. Взвесить, а потом перевесить ещё раз. Но он решил, что поговорить сейчас стоит. Старик мог дать информацию, которой Палец не обладал.

– Приняли? – хохотнул старик, словно заклокотал индюк. – По ошибке, говоришь?

Он снова забулькал смехом, как будто горло прополоскал.

Сиплый его голос звучал фальшиво. Палец подумал, что сокамерник мог оказаться стукачом, и тогда цена каждого слова возрастала ещё в несколько раз. Пальца удивляло то, что кроме него ни одного пассажира «Кальмара» не бросили в камеру. Хотя в этой тюрьме таких камер могло быть столько, что на всех хватит.

– Пираты заманили в Укромную бухту. Разожгли костры на скалах. Был шторм, судёнышко едва не потонуло. Одного матроса и пьяного гнома смыло за борт. Капитан принял огни костров за маяк. Причалил.

– А там вас, бултыхающихся в водичке среди рифов, и спеленали? – радостно продолжил допрос Пальца старик. – Как детей?

– Именно так, – подтвердил Палец.

– И все товары забрали? – Дед, казалось, был в восторге.

Палец кивнул.

– Тогда всё отлично будет, – успокоил его старик. – Поднимут бумаги в Торговом союзе, союз и купцы с капитаном выплатят друг другу компенсации по договорам и отпустят тебя и остальных по домам.

Он жадно подался вперёд, всматриваясь в Пальца.

– Или договора с Торговым союзом не было?

Вновь раздалось бульканье. Старик наслаждался ситуацией.

– Тогда, огрызок, привыкай к камере. Она долго будет твоим домом. И расстанешься ты с ней неохотно. Потому что отсюда – прямо на каторгу, в Выземские шахты.

***

Пальцу пришлось и посидеть на камнях, и даже поспать. Его не вызвали на допрос ни вечером, ни на следующий день. Не принесли тюфяк и ни разу не покормили.

Старик, словно находя в этом единственное развлечение, пугал Пальца ужасами каторги и рассказывал случаи строгого суда над контрабандистами, прослыть которыми сейчас было проще простого. Достаточно на самой утлой рыбацкой плоскодонке пристать к берегу там, где корона и Торговый союз не разместили таможенный пост.

– И всё это оттого, что покойный папаша короля детей делал, словно икру метал! Одних законных принцев и принцессок настругал десяток. Хорошо ещё для страны, что бо́льшая часть в детстве померли – на всех бы герцогств не набрали.

Старик откинулся на стену, поджал колени. Палец сидел в углу на корточках, слушал сокамерника и крутил деревянную пуговицу. Его руки привыкли быть занятыми работой. Привыкли держать что-то: черенок стамески, топорище, рукоять ножа. В последнее время нож был только столярным.

– Так вот, братушки нонешнего короля захотели куски побольше от короны оторвать. И организовали Лигу нравственности. Знаешь, из-за чего?

Старик взглянул на Пальца так, словно схватил за воротник и потряс, требуя ответа. Пальца это неприятно удивило. Давно уже никто не смотрел на него так, с такой силой во взгляде. Но эти чёрные бегающие глаза ничем не походили на другие, холодные в своей стальной серости.

Не ответить Палец не смог.

– Из-за фаворитов, – выдавил он. – Из-за Ва́ллета.

Одно это признание могли счесть государственной изменой. Оскорбление личности короля – по сути, измена. Рот старались не открывать, но за закрытыми дверями часто обсуждали короля, утопающего в вине и окружённого мужеложцами и проститутками с титулами.

– Из-за него, кормильца. Я его видел однажды. Гарцевал в свите короля. Красивенький, словно девица.

Помолчали.

– Народ – кто короля поддерживает: мол, законная власть, от богов, а кто и брата его, Гэнцорга с Лигой.

– А Торговый союз? – решился Палец на вопрос.