Рена Арзуманова - Мост через жизнь

– Нет, что ты, никакого суицида. Он хочет разводиться с женой.

– Разводиться? Ты ему объяснила, что у нас не загс?

– Жеееенечка, – ласково проговорила Тома. – Перестань капризничать. Поднимайся, собирайся и бегом на работу. Кофе я тебе сварю. Крепкий, сладкий, с кардамоном. Такой, как ты любишь.

– Я не капризничаю, Томочка. Я просто хочу понять – откуда этот клиент взялся? Я вчера уходила последней, и этой записи не было.

– Я его сегодня записала. Он позвонил в восемь пятьдесят.

– Что ты так рано делала в офисе?

– Я всегда прихожу пораньше, чтобы подготовиться к рабочему дню. Варю кофе, проветриваю помещения. Создаю уют.

– Вот что бы тебе дома уют не создавать? – пробурчала

Евгения.

– Жееееенечка, – проворковала Тома. – Дома у меня всегда чистота и порядок.

– Томк, я вот что хочу тебе сказать. Тебе, подруга, самой нужна консультация психолога. Вот скажи мне, как тебе живётся со всеми этими твоими девять ноль ноль и восемь пятьдесят? Ты же никогда никуда не опаздываешь, никого не подводишь. Тебя начальство ценит. Это серьёзные симптомы, Томочка.

– Хорошо, – покладисто проговорила Тамара. – Хочешь, запишусь к тебе на завтра в восемь десять?

– Нет, не хочу. Ты мне лучше объясни, почему ты этого нового клиента ко мне записала?

– У него голос был очень взволнованный. Я его пожалела. А ты хороший специалист.

– В следующий раз пожалей меня. Дай мне возможность выспаться.

– В следующий раз обязательно, Женечка.

– Как хоть его зовут?

– Георгий.

– Боже мой, – проговорила Евгения и, не прощаясь, дала отбой. С подругой она могла позволить себе не церемониться. Томка – она не психолог. Она обычная уютная женщина. Она не станет анализировать, копаться в подсознании, делать выводы. Она поймёт и простит. Простит и пожалеет. Пожалеет и сварит кофе. Именно такой, как она, Евгения, любит.

Георгий и Иван

– Не люблю я этот бар, ты же знаешь, – Иван отхлебнул из своего бокала светлое нефильтрованное пиво и с осуждением посмотрел на друга. – Тут всегда шумно. А мне хочется тишины.

– Зато тут пиво хорошее. Всегда свежее. А в бары, брат, как раз за пивом и ходят, а не за тишиной. Тишина – она или в музеях, или дома. Но там нет пива. А у меня дома и тишины нет. Понимаешь, нет в жизни счастья. Вернее, отдельные элементы этого самого счастья есть, но в общую картину они не складываются. Вот так вот, старик.

– Ты становишься философом. Значит, если верить Сократу, тебе не повезло с женой, – Иван отставил бокал и внимательно посмотрел на друга. Георгий отвёл взгляд. – Или с мамой.

– Маму оставь в покое, – Георгий выступил в защиту родительницы как-то вяло, без прежней убеждённости. Было понятно, что в данный момент его что-то сильно волнует.

Гораздо сильнее, чем сыновние чувства. – Я решил разводиться.

– С кем? С Эммой Львовной?

– Перестань, – Георгий болезненно поморщился. – С

женой развожусь, Ваня. Устал я.

– И правильно, – Иван одним глотком допил пиво. Поперхнулся. Закашлялся. Георгий ударил его кулаком по спине. Со стороны могло показаться, что затевается драка. – Полегче, полегче. Я к твоему предполагаемому разводу не имею никакого отношения. Но не буду скрывать, я рад, что ты принял такое решение.

– Рад?

– Да. Ты разведёшься – я женюсь.

– На ком?

– Да уж не на Эмме Львовне. Я, видимо, не такой отчаянный, каким был твой папа в молодости. Я, Герка, на Танюхе твоей женюсь.

Георгий поморщился. Он не любил, когда его полное имя заменяли всякими сокращёнными вариантами. Мама его с самого детства называла только Георгий. Она с ним не заигрывала, не сюсюкала. Она растила его настоящим мужчиной. Особенно после того, как ушёл отец. Мама добровольно не вышла замуж во второй раз. Она посвятила себя сыну. Она не хотела, чтобы он оказался таким же безответственным, как отец. Мужчина должен уметь отвечать за семью. За жену и ребёнка. Георгий не знал, как преподнести маме новость о разводе. Это её убьёт.

– Не знаю, как сказать об этом маме. Это её убьёт.

– Что её убьёт? То, что я женюсь на Таньке?

– На ком ты женишься? – неуверенно переспросил Георгий и впервые за вечер осмысленно посмотрел на друга.

– На моей жене?

– Ну, к тому времени, когда я на ней женюсь, она перестанет быть твоей женой. Она будет свободной женщиной. А жена друга, старик, для меня табу.

– А с какой это радости моя жена станет свободной женщиной?

– Так ты же разводиться собрался. Или ты думаешь, что Эмма Львовна тебя от этого решения отговорит? Нет, брат, не отговорит. Ты слишком хорошего мнения о своей маме.