Евгений Бузни - Жизнь и Любовь (сборник)

Но такое положение, как говорят, временное, так как в перспективе планируется, что этот участок будет началом экскурсионного маршрута, и там будут останавливаться все автобусы с туристами. Тогда, может быть, будет меньше теряющихся в поисках людей. А интерес к памятнику большой. Ведь лидеры трёх государств на конференции решали вопросы, которые затрагивали судьбы почти всех стран планеты.

В этот мой приезд, когда я впервые смотрел на памятник, мне вспомнился старый анекдот о Сталине и Черчилле. Не знаю, рассказывают ли его сейчас экскурсоводы. А он интересен и замечательно характеризует Сталина.

Во время проведения Ялтинской конференции президента США Ф. Рузвельта по причине того, что он передвигался в коляске, поместили жить в Ливадийском дворце, в котором и проходила конференция. А премьер-министра Великобритании устроили в замечательном Алупкинском дворце. Дворец очень понравился Черчиллю и при встрече со Сталиным он долго его расхваливал. Сталин никак на это не реагировал. Тогда Черчилль спросил у Сталина, правда ли, что у грузин есть такой обычай дарить гостю то, что ему особенно понравилось, намекая на национальность Сталина. На это Сталин ответил, что есть такой обычай у грузин, но так как Сталин является главой русского государства, то он помнит и русские обычаи. Один из них загадывать загадку. «Поэтому, – говорит Сталин, – я загадаю тебе одну, если хочешь. Отгадаешь – дворец твой, можешь его забирать. Согласен?» Черчилль охотно согласился. Тогда Сталин показал Черчиллю три пальца на руке: большой, указательный и средний, согнув безымянный и мизинец, и спрашивает: «Какой из этих трёх пальцев средний?» Черчилль посовещался с советниками и показал на указательный палец. Тогда Сталин сложил три пальца в кукиш и сказал: «Нет, вот этот. Не угадал загадку – не получаешь дворец».

И вот однажды меня просто потряс один случайный эпизод. Выйдя из столовой на верхнюю дорогу, я направился вниз к выходу с территории санатория. Навстречу идёт молодой человек и обращается ко мне с вопросом, к которому я успеваю привыкать, где найти памятник. Я мог бы просто сказать, что нужно пройти мимо здания столовой, но меня удивило в вопросе, что молодой человек назвал лишь одну фамилию Рузвельта. Другие интересовавшиеся памятником обычно называли всех трёх лидеров государств или не называли их вообще по фамилиям, а спрашивали, где памятник с фигурами. В последнем случае мне было любопытно узнать, знают ли они вообще историю, но я их об этом не спрашивал, а просто указывал дорогу.

В этот раз я не удержался и спросил юношу:

– А кто ещё на памятнике? – словно это имело значение для того, чтобы объяснить дорогу к памятнику.

Парень подумал немного и ответил:

– Ещё Черчилль.

– А третий кто? – продолжаю спрашивать я, ни секунды не сомневаясь, что получу правильный ответ.

Каково же было моё изумление, когда парень замялся с ответом и, наконец, произнёс:

– Ну, ещё какой-то деятель.

То есть он не знал главного фигуранта конференции, о котором Уинстон Черчилль говорил по случаю 80-летней годовщины со дня рождения Сталина так: «Когда он входил в зал Ялтинской конференции, все мы, словно по команде, встали и, странное дело, почему-то держали руки по швам».

Молодой человек не знал имени, которое десятки лет у всех на слуху, он не знал имени человека, сделавшего из лапотной России великую державу, он назвал каким-то деятелем человека, без имени которого невозможно представить себе историю России. А ведь молодой человек шёл к его памятнику и говорил на русском языке. Зачем же он шёл, если не знал совершенно истории?

Но Ливадия привлекает меня не только своей историей. Как всегда восхищает парк гигантскими платанами, рядом с которыми высокие кипарисы кажутся подростками. Изумительно выглядят на фоне густой зелени большие белые цветы магнолии. Поражает мощными ветвями-бивнями мамонтово дерево. Красуется своим изяществом ель атласская, существенно отличающаяся от кедра атласского сизого. Ель низкая и словно девица распустила по земле бальное платье, а кедр высок и могуч. Неподалёку от него пристроился большой инжир с его резными листьями, напоминающими кружевные салфетки. Ягод пока не видно. Тут же ещё более высокий и с толстыми ветками стоит задумчивый каштан. Но это не тот съедобный каштан, чьи жареные плоды очень нравятся людям. Зато из каштанов этого дерева можно делать с помощью спичек разных человечиков и животных. Возле нашего третьего корпуса, в который меня определили, пейзаж украшают ленкоранские акации. Они существенно отличаются от нашей белой акации розовыми пушистыми цветами. Многих изумляет павловния с огромными листьями, напоминающими лопухи, и крупными ягодами, к сожалению, несъедобными. А, может, к счастью, так как никто не ломает ветки, чтобы добраться до ягод, свисающих крупными гроздями. Возле павловнии туристы обязательно производят съёмки фотоаппаратами и мобильниками.