Людмила Петрушевская - Санаториум (сборник)

Стелла стала столь совершенной, что просто не могла найти себе места на родине.

Народ там, дома, вообще считает, что в Чарити одни мертвые. Ведь что есть жизнь? Иметь цель (это самое важное) и ее достигать и достигать.

Вопрос из Чарити : чего достигать-то?

Туманный ответ : того что необходимо.

Вопрос из Чарити : а у нас что? У нас ведь полное исполнение желаний! Погода, природа, свобода, дешевка. Деньги есть.

Ответ : Знаете, погодные условия не есть главное в развитии человечества. Ваши тамошние жители веками живут при таком раскладе, что и океан, и солнце, и дешевка, кокосы-ананасы, а чего они достигли, аборигены? Что тут, выросли собственные выдающиеся мастера? Интеллектуалы? Художники, что бы ни иметь в виду под этим словом? Ни архитектуры, ни производств, ни университетов, ни наук. Мелкая торговля. Пять этажей как предел. Грязь, салоны тату, подозрительные массажи и все виды похоти. Телевизоры с сериалами. Да и вас что ни полгода, то высылают, вы переезжаете. И зацепиться в Чарити не за что, продажа домов иностранцам запрещена.

Вопрос из Чарити : что, так и жить в нищете, тесноте, мокропогодице, снегах и гриппе? Толочься в толпе, в пробках, в метро, общаться на работе с кем попало? Попадать в отечественные жуткие больнички? Не знать с кем потрахаться? Не видеть солнышка, не дышать воздухом?

Ответ : Наркоманы вы там.

Вопрос из Чарити : Вы же курите сигарету за сигаретой? Пьете водку до блёва? Обжираетесь в гостях, три кило прибавки за вечер? Это же тоже наркота, привыкание. Чем вы лучше?

Ответ : Вы для жизни мертвы.

Вопрос из Чарити : вы-то не мертвы?

То есть я, как обычно, создаю для себя портрет местности и список проблем ее аборигенов.

Мы поклевали у Дионисия орешков кешью, выпили чаю.

Я выглядела как они, слегка утомленная с дороги, с мокрыми после душа волосами, стройная женщина в притемненных очках и в очень дорогом прикиде. Сумочка Луи. Босоножки Баленсьяга. Все ногти в порядке, нелакированные. Женщины жадно меня разглядывали, стараясь избегать прямых зрительных контактов. Вот, оказывается, как надо, прочитывалось в их настороженных позах.

Затем началось вечернее мероприятие, традиционный закат солнца. Дионисий усадил меня в первый и единственный ряд партера. Солнце было уже красное, слегка разбухшее, и оно аккуратно, как барышня в сортире, опускалось седалищем в море.

Главное тут было – осуществится ли точное попадание в горизонт, то есть ясно ли будет видно, как нижний край светила коснется предела? Тогда свершится тач-даун.

Однако не срослось, горизонт поднял некоторую водную пыль.

Потом мы поехали ужинать в лучший ресторан. Меня принимали по высшему разряду. За все платила, кстати, Стелла. Ее статус, это было уже видно, изменился.

Я тоже расплатилась с принимающей стороной своим щебетаньем о том, как я жила в знаменитой клинике, в цековском санатории (его так окрестил один известный вам политэмигрант Г., с которым мы до того ужинали в Лондоне, уточнила я). Там, в этом аюрведическом прибежище, жила также и Марина Абрамович, ударение на второе «а», знаменитость, которая устраивает перформансы по всему миру, позирует голой для видеоарта, а начала она с того, что бритвой вырезала у себя на животе красную (в полном смысле слова) звезду, из которой полила струйками кровища. Марина иногда месяцами живет за стеклом в каком-нибудь музее, даже сидит на унитазе и моется на глазах у публики. Люди валом валят на нее посмотреть. И к ней туда стала каждый день приходить какая-то женщина. Потом она начала ей писать записки. Это была знаменитая лесби Сьюзен Зонтаг, мать всей американской культуры, которая вскоре умерла от третьего рака. Маринин следующий проект – в МОМе она будет стоять со змеями в руках на высоте пяти метров по восемь часов в день, а в конце бросит их. Тут я выразила моим новым друзьям сомнение, что общество защиты животных позволит мучить змей. Как они старались меня не слушать, смотрели в свои экранчики, этакие занятые бизнес-леди. Но слушали. А я пела: у Марины мы ужинали с ее друзьями (следовали всем известные имена).

Затем я показала Стелле и Дионисию свое видео, я его сняла на телефон, как мы со всем этим сбродом ужинаем в ресторанчике шиваистского городка поздней ночью, после того как нам явилась местная достопримечательность в известном месте паломничества, в пруду, обрамленном каменным забором с двумя грязными белыми колоннами на входе и с выбитой навечно надписью на английском: «В прошлом году тут утонуло 56 человек».