Максим Курочкин - Выключатель

Внук. Как он?

Дед. Плохо. У него пуделя панки зарезали.

Как ни странно, в словах деда была доля правды. Овчарку нашего соседа Лукьянца в прошлом году сбил байкер. И до овчарки у соседа действительно был пудель.

Дед. Я вспомнил первые три цифры.

Внук. Какие цифры?

Дед. Двести двадцать четыре.

Внук. Что двести двадцать четыре?

Дед. Первые цифры.

Невероятно. Это были первые цифры телефона Оли. По крайней мере, теперь понятно, что она живет в центре.

В нук. А дальше?

Дед. Дальше не помню… Шесть, кажется?

Внук. Шесть?

Дед. Или семь.

Внук. Дедушка, мне очень надо, чтобы ты вспомнил. Это очень важный телефон. Очень важный. Оля – мой друг. Если ты вспомнишь ее телефон, я на ней женюсь.

Дед. А мы с Верой так и не расписались.

Так я узнал, что моя бабушка и дедушка не были расписаны.

Дед. Если есть любовь, штамп не нужен.

Так я узнал, что у дедушки и бабушки была любовь. Кто бы мог подумать.

Внук. Дедушка, я тебя очень прошу. Вспомни телефон, пожалуйста. Или вспомни – куда ты его записал.

Дед. Голова! Ничего не помню.

Внук. Я понимаю, это сложно. Постарайся. Если вспомнишь, я дам тебе четыре димедрола и целую пачку родедорма.

Дед. А!

Это «А!» означало, что дед отказался от вознаграждения. Невероятно.

На следующий день дед разбудил меня в восемь утра. Он был уже одет в свой лучший костюм.

Дед. Я буду в районе рынка, что-нибудь надо купить?

Я еще толком не проснулся.

Внук. Купи помидоров и чеснок.

Деда не было три часа. Он вернулся уставший, но оживленный. Чеснок он забыл купить, но купил помидоры, клубнику и кусок свинины на кости.

Внук. Де, рынок же близко. Почему ты так долго?

Дед. Не получалось.

Внук. Не получалось что?

Дед. Не работает.

Внук. Кто не работает?

Но еще до того, как дед показал характерный жест, страшная правда дошла для меня.

Внук. Ты был у Фиры Борисовны?

Еще в детстве я подслушал разговор взрослых о страшной женщине, живущей в районе рынка. Из того разговора я запомнил, что женщина имела неудачную оперную карьеру и большие планы на Константина Семеновича, то есть на дедушку.

Дед. Совсем глухая. Я говорю ей: «Фира, помнишь меня?» А она: «Ваня!» «Я не Ваня, я Костя!» Совсем глухая.

Внук. Де. Я тебя очень прошу. Не ходи больше к Фире Борисовне…

Дед. Двести двадцать четыре сорок.

Внук. Двести двадцать четыре сорок?

Дед. Дальше пока не получается вспомнить.

В то время киевские телефонные номера еще были семизначными. Значит, оставались неизвестными всего две цифры. Две цифры – это всего лишь сто комбинаций. Сто раз набрать телефонный номер и спросить Олю – это вполне посильная задача для влюбленного дембеля.

Внук. Дед, проси что хочешь.

Дед. Разруби мне косточку. Хочу бульон сварить.

Я наточил топорик, который нашел за кроватью, и разрубил толстую свиную кость. Дед сварил абсолютно недиетический бульон и засыпал в него зелень.

Дед. Не смотри, еще не готово.

Внук. Может, посолить?

Дед. Солить в конце. Сходи лучше за квасом. Завтра обещают за тридцать.

Когда я вернулся с бидоном холодного кваса, стол в большой комнате был застелен скатертью. Посередине стояла большая дымящаяся супница.

Дед. Хорошо бы сейчас коньячку.

Я послушно пошел в комнату родителей. Ключ от бара лежал на третьем томе «Народного искусства Венгрии».

Дед. За последние две цифры!

Внук. За будущее не пьют.

Дед. Кто сказал такую глупость?

После обеда я перенес к деду в комнату свой бобинный магнитофон, чтобы он послушал записи Паторжинского. Пленка два раза рвалась, но я склеил ее ацетоном. Потом дед подарил мне готовальню, а я заменил батарейки в его фонарике. Потом мы посмотрели старые газеты с сообщением о полете Гагарина. Потом играли в дурака, потом болели за «Динамо Киев».

Дед. А ты знаешь, что я Шаляпина видел? Когда до войны ездил во Францию за торсионами. Правда, оказалось, что французские никуда не годятся. Разрушаются при минимальных боковых нагрузках. Мы потом разработали специальный компенсатор…

Внук. Расскажи про Шаляпина.

Но дед не успел рассказать про Шаляпина. Он вспомнил.