Вячеслав Тельнин - Воспоминания «кизифа»

И меня приняли в мединститут на ту кафедру, где я написал программу по статистике. Но уже препаратором кафедры, а не программистом мединститута. Писать программки для нужд кафедры. Это я мог потянуть и взялся с радостью.

Зарплата 40 рублей в месяц (а пенсия 60). И с тех пор я работаю на этой кафедре 30 лет (если отсчёт вести с осени 1984-го и по январь 2015-го). После 1986-го я один раз ещё попадал в Винзили и 4 раза в дневной стационар в Тюмени.

1-го декабря 2014 года мама умерла. И, чтобы я не попал в Винзили навсегда, мой брат решил забрать и меня, и отца (которому тяжело пришлось, когда мама была в последней больнице) в свой город – Питер. Там ему будет легче навещать нас и помочь, если будет надо.

Вот и кончились мои воспоминания. Стоит заметить ещё, что здесь – в Тюмени – у меня вышло как мечталось: по-быстрому сделать свою работу, а потом заниматься тем, что мне интересно. Только зарплата соответственно должности низка и альпинизмом не позанимаешься. Кстати, тот Андрей, которого кусал энцефалитный клещ, взошёл на какой-то 7-тысячник СССР, и с ним была встреча по тюменскому телевидению.

08.11.2014 – 06.01.2015.

На основе писем Люде Чертилиной и Игорю Усманову.

Моя первая больница – в Красноярске

В Красноярской городской психиатрической больнице я провёл дня 3. И мало что запомнилось. Когда я зашёл в большую палату на первом этаже, там были люди. Недалеко от меня разговаривали двое. Молодой парень показал на своего более старшего собеседника и сказал: «Это Карл Маркс. Только без бороды». А я в это время считал, что я в другом мире. И принял его слова за правду. Помещение было огромным, высотой в 2 этажа. И в его задней части к потолку было закреплено с десяток больших цветных телевизоров. И все они что-то показывали. Молодого парня я почему-то принял за молодого Ландау. Сам я был физик по образованию и думал, может, мне придётся делать какие-нибудь эксперименты. Но для этого надо иметь приборы. Хотя бы время чем-то измерять. Мои часы забрали вместе с документами. И я спросил «Ландау», какие интервалы времени он в состоянии различать. Он ответил: часы, минуты, секунды, миллисекунды, микросекунды. Он воспринял мой вопрос как проверку его знаний о том, какие времена существуют, а я его ответ – как его способности.

Далее мне указали свободную койку в этом же помещении. На ней сверху лежали какие-то тряпки, похожие на узкие тонкие полотенца. Я спросил, зачем они. Не помню, что он ответил мне, но я понял так, что они очень крепкие. Я сказал: «Но ведь железо ещё крепче» и для верности постучал ножкой железной кровати об пол. А тряпки же можно порвать. «Ландау» сказал: «Попробуй». Я рассуждал теоретически, а он ответил мне практически.

Вскоре пришла медсестра со шприцем и поставила мне какой-то укол. К уколам я привычный – от пневмонии несколько раз лечился. Только здесь мне сказали лечь на спину и этими тряпками привязали мои руки и ноги к койке. «Ландау» сказал: «Ну, пробуй – рви эти тряпки». А они так привязаны, что и руку не высвободишь, но и сосуды не пережимают. «Ландау» ушёл.

Прошло сколько-то времени, и какая-то сила стала давить на мои мысли, путать их, пытаться уничтожить меня. Я сопротивлялся изо всех сил. Наша борьба длилась примерно полчаса. И я был побеждён – моё сознание померкло.

Утром сознание вернулось ко мне. Как потом мне объяснили, мне поставили укол аминазина. А этот препарат грубый, устаревший, но ещё применяется в практике.

После 2-го курса универа я слетал в Алма-Ату для совершения восхождений на норму значка альпиниста. Это был 1978 год, август. Получил плохую характеристику и надо снова идти в значки. Получить хорошую характеристику я смог лишь в 1981 году – в конце 5-го курса на альпиниаде. Но при этом пострадала учёба: у меня появились долги по последнему предмету – ФЭЧ (физике элементарных частиц), и из-за этого меня не допустили до защиты диплома (а диплом у меня был сделан). Меня вызывали в деканат объявлениями, но я не шёл туда. Но на распределение я пришёл. Одна заявка на меня пришла из ИЯФа (где я делал диплом), а вторую я сам привёз из Красноярского института физики имени Киренского.

На военной кафедре у меня всё было сдано, и, ещё в апреле 1981, присвоено звание лейтенанта. Но я этого не знал. И мне этого не сказали, а сказали в окошечко, чтоб я взял своё приписное свидетельство и встал на военный учёт по месту работы. Там меня заберут в армию служить рядовым. Их аргумент был – недопуск меня до защиты диплома. А меня обида взяла – стимулировать учиться надо, но не такими же методами. Вот поэтому я и не встал в Красноярске на военный учёт. А без этого меня и не прописали.