Павел Крусанов - Железный пар

Спорт сохранится лишь красивый и, что называется, любительский – без злостных истязаний организма, работы на износ, без мордобоя, без пинков…

Вечером зашёл Азим с женой Ирой и повёл нас в заведение. Он был без машины, что свидетельствовало о серьёзности намерений, да мы бы в его «опель» и не влезли.

Майские вечера в Душанбе темны, не то что в СПб, – без фонаря не поиграешь в шашки. На бархатном небе висели звёзды – крупные и яркие, как в планетарии. Дневная духота ушла. Воздух был свеж – с гор натекла прохлада.

Поскольку мы шли компанией, окутанной, как виноградные косточки мякотью, русским языком, погруженности в чужой мир я не чувствовал. Так – смена декораций. Не то, наверное, если б виноград был выжат, если бы был один.

Сели в маршрутку – старые корейские микроавтобусы, дребезжащие разболтанными кузовами и подрёвывающие прогоревшими глушителями, шныряли по улицам в огромном количестве и с удивительным проворством, – поколесили немного и вскоре были на месте.

Кафе «Зарина». Два этажа: на первом – витрина-холодильник с образцами блюд в виде сырого мяса на шампурах и кухня, на втором – зал и открытая терраса.

Вася с одухотворённым лицом и Глеб со строгим подробно, как долгожданное наследство, изучили витрину.

Потом поднялись наверх.

Терраса была уютно освещена жёлтым электрическим светом.

Посетителей хватало, но нашёлся и для нас гостеприимный стол, за которым мы, не чувствуя стеснения, уместились всемером.

Заказывали Глеб и Азим. Вася и Фёдор корректировали. Сергей молчал – аскетичный и безучастный.

В итоге вышла гора – всего понемногу: шашлыки из баранины, шашлыки из говядины, козлятина на рёбрах, шашлыки, рубленные из смешанного фарша – баранина с телятиной, – шашлыки шариками – рубленое мясо набито в желудочную плёнку, – шашлыки-рулет «наполеон», изготовленные из уложенной слоями бараньей и говяжьей вырезки…

К мясу, разумеется, овощи и лепёшки.

И местная минеральная вода.

И водка. Без водки этакую груду было бы не съесть.

Пока готовился шашлык, подали какую-то густую кисломолочную кашицу в пиалах.

Глеб сказал: джургот.

Вася сказал: каймак.

Азим улыбнулся.

Фёдор кашицу посолил, поперчил, сдобрил щепотью рубленой зелени, после чего отломил кусок лепёшки и, шуруя им в пиале, принялся рубать компот .

Я последовал его примеру. Вышло вкусно, солоновато-кисло, так что и водка пришлась кстати.

Не сразу заметил – Сергей клал себе в тарелку только овощи, мясо не трогал. Нездоров или с принципами? Впрочем, кисломолочной кашице и водке – умеренно – он не отказал.

– Почему здесь столько объявлений о пропаже детей? – спросил я Иру, сорокалетнюю подтянутую женщину профессорского вида с открытым улыбчивым лицом.

– Потому что пропадают, – сказала Ира.

– Куда же они деваются?

– Знали б – вернули. – Помолчала. – Или похоронили.

– Говорят, вовчики детей воруют, чтобы людей настроить против власти. Мол, не может навести порядок, – сказал Азим. – Если ваша двести первая дивизия уйдёт, вовчики опять заварят кашу.

– Кто это – «вовчики»? – не понял я.

– Так здесь исламистов называют, – пояснила Ира.

– Почему же «вовчики»?

– Потому что ваххабиты, – сказал Азим.

– Всё равно непонятно, – сказал я.

– Отстань, – сказал Фёдор. – Что ты понимаешь в русско-таджикском юморе.

Глеб и Фёдор забрали у Азима счёт и заплатили сами, из нашей складчины. Азим возражал, обижался – как же так, ведь это он пригласил, и в конце концов всё-таки всучил им деньги.

Домой возвращались пешком – сытые и немного пьяные.

Деревья шевелили тёмными листьями, небо выгибалось исчерна-лиловым куполом, звёзды, которыми декорации были прибиты к космосу, мерцали ледяными шляпками.

В квартире разбрелись по комнатам, которых было три. Мы с Васей бросили свои курпачи в детской.

– Сколько у тебя вершин? – спросил я, когда мы улеглись.

– Дюжина наберётся. – Вася выпростал руки поверх простыни и попытался сосчитать на пальцах. – Типа того, – сбился. – В основном – четырёх– и пятитысячники. Но был и на Памире – пик Корженевской, пик Ленина…

– Больше не ходишь?

– Нет.

– Что так?

– Заскучал. Поднимаешься на вершину, а там ничего нет.

А я? Что ищу я? Что мне здесь надо? Сбор природных минералов для Руслана, ополчённого на мир? Как будто да, но… нет. Это предлог, уловка – разум обводит вокруг пальца сам себя. Пытается втереть очки – и не выходит.