Андрей Алмазов - Неистовые

Брат: Если ты сравниваешь меня с зэком, то уточни пожалуйста, что у меня есть право и возможность в любое время уехать из города, скажем, в Барнаул, а у него нету права даже выйти за пределы тюрьмы.

Я: Но успеешь ли ты вернуться ко второй паре? «В любое время».. А отпустят ли тебя посреди пары? Мм? Ты раб времени и конкретных людей. Наш декан, как и директор на твоей будущей работе – рабовладелец. Ты не свободен.

Брат: Но у меня, в отличие от зэка, есть досуг. Я могу пойти в парк, в ТРЦ, в кино, на концерт.

Я: Налоговую забыл. Хорошо. Парк – вещь, может, и не плохая, но вот пришёл ты в ТРЦ, решил закупиться едой и одеждой, вот огромная полка сладостей, вот целый стенд костюмов. Тебе вроде нравится тот, чёрненький, но в нем чего-то не хватает. Зато надпись, из-за которой в ценнике, кажется, лишний ноль. А то и два. Но в нём нет чего-то.. А какая-то небольшая фабрика когда-то сшила такой же костюм, но как раз с тем недостающим звеном, но разорилась из-за того, что её товары не стали покупать магазины, так как А) Не знали о ней, Б) Выгоднее сотрудничать с известными брендами, которые продают весьма посредственные продукты за большие деньги, просто потому что их в своё время заметили. Они были лучём солнца, занявшим под ним место. Тема конкуренции: блат или простое везение. Дурак оказался в нужном месте в нужное время, гений – опоздал на минуту и не дошагнул метр-другой.

Брат: Ух как ты замахнулся! Начинал с чая, затем чуток пофилософствовал, а позже решил об одежде порассуждать! Твоё несогласие со всем меня настораживает. Уж не решил ли ты по своей всё ещё детской наивности примкнуть к панк-движению? Или ты у нас теперь приверженец анархии?

Я: Чё ты лепешь-то?! Я говорил о другом, а ты лишь слышал отдельные слова, которые счёл ключевыми… Ты тупой, братец.. И ещё, необязательно будучи несогласным с окружающим миром, причислять себя к различного рода моральным уродам. Я просто обычный Тёма, здраво видящий ситуацию вокруг. Кстати, читатели, так моё имя, а фамилия Цепной. Далее меня будут представлять так, а рассказ с первого лица переключится на третье.

Костя Раскованный (так зовут брата) задумался.

Тёма Цепной продолжил: Дальше ты привёл в пример кино и концерт. Кино снимают бездари, на концертах поют дауны. Очень неудачные примеры досуга. Пипл, однако, хавает.

Костя: Если ты так критикуешь разных культурных деятелей – сними, спой, сшей что-нибудь превосходящее!

Тёма: Деньги?

Тишина. Сверкнула молния.

Костя: Отойди от окна.

Тёма: Свободный человек не зависит от природы.

Костя: Свободный человек рискует сгореть.

Тёма: Свободный человек не боится смерти.

Костя: Свободный человек, как ты сказал, ответственен за себя. Не выпендривайся, а?

Свободный человек сел на кресло.

Костя, улыбаясь: А свободному человеку завтра в универ.

Тёму это взбесило.

Костя: Хорошо что твои размышления слышал только я. Так бы тебя уже вели под ручку санитары.

Тёма, очевидно, хотел этому возразить, уже вскочил, но затем задумался, очень хитро и ехидно заулыбался, сел, ногу на ногу, пальцы друг к другу, кисти к лицу, указательные к носу.

Костя: Что ты задумал?

Тёма, также хитро и задумчиво улыбаясь: Скоро узнаешь.

Костя решил даже не узнавать планы, ибо повлиять на них всё равно бы не смог.

Понедельник. Утро. Небо затянуто, но дождь не идёт. Будильник разбудил Костю. Он встал с кровати, вышел из комнаты. На кухне уже суетился Тёма. «Что делаешь?» – спросил Раскованный. «Приготовил завтрак нам обоим и заварил чайку» – ответил Цепной. Брат удивился такой активности, но понимал, что что-то назревает. Друзья покушали, стали одеваться. Костя – свитер, брюки, часы, туфли, Тёма – футболка, кеды, тот же пиджак, те же треники, та же кепка. Раскованный опешел. «Ты что напялил?! Ты в этом гоп-прикиде решил идти в универ?!» – возмущался он. Цепной ранее более цивильно одевался на пары, но не сегодня. Сегодня день особенный.

Едут в маршрутке. Платят за проезд. Студентам скидка. Бюджетник Костя показал студенческий и заплатил чуть меньше. Тёма тоже показал билет, но заплатил полную стоимость. Вышел, плюнул, идут. Зашли в универ, разошлись по аудиториям.

Третья пара – «философия», коммерческая группа. Профессор Николай Саныч, как к нему обращались в ВУЗе, читал лекцию. «Кто нибудь приготовил доклад?» – спросил. «Ну я» – ответил Тёма с последнего ряда. Преподаватель удивился, ибо Цепной никогда не проявлял активности в учёбе, да и учился довольно посредственно. «Ну что же, просим» – вежливо сказал Николай Саныч . Тёма встал, руки в карманы, ни папки, ни листочка у него не было. Профессор оглядел студента с ног до головы, такой вид одежды и кепка на голове ввели мужчину в ступор и какое-то шоковое состояние. Он аж поднёс руку ко рту. Тем не менее, Тёма уже наступил на последнюю ступень и вот уже стоял перед преподавателем. «Можно?» – спросил он. «Извольте, любезный» – ответил профессор. Цепной встал перед группой и громко сказал: «Уважаемый биомусор!.. Вы не в счёт, Николай Саныч». Николай Саныч схватился за сердце. Тёма продолжил: «Вы, наверняка, злы на меня за такое обращение!» Посмотрел на некоторых студентов, дабы оценить их реакцию, которой, проще говоря, не было. Цепному вообще показалось, что никто даже не понял как их оскорбили. Он встал менее официально, перевёл вес на одну ногу и заговорил: «Тема свободы. Мы редко поднимаем эту тему. Кто-то боится даже слова «свобода», потому что у свободы нет грани дозволенного. Свободу стараются ограничить, о ней не говорят, ибо свободный человек – самый опасный человек. В первую очередь он опасен для ограничителей этой свободы, для рабовладельцев, коим является наш декан Владимиров Фёдор Ильич, например, или любой директор, мэр, президент!» Николай Саныч обмахивался листом в файле, но продолжал слушать. «Но пусть система знает, что есть как минимум один человек, или даже два, которых не сломать, не уговорить, не подчинить! До свидания» – закончил Тёма и вышел из аудитории. «Феноменально» – заключил профессор.