Валентина Нестерова - Нефертити, или Прекрасная пришла

2

Всю ночь царица провела с сыном.

Сердце её всё ещё дрожало от страха, а мозг рождал картины: одна ужасней другой…

…Вот львы разрывают тельце её первенца, доедают останки, превращаясь в людей. Страшных, косматых, кровожадных. У каждого – лук и стрелы. Много стрел. Они летят все сразу, охотятся за ней. Пробивают тела придворных, те падают, бездыханные. Горы тел. И всё же стрелы догоняют…

…Её сын жив, но жить предпочитает в пустыне. С дикими львами. И сам становится львом. Фараоном зверей. Мягко опускает лапы в песок, крадётся, затихает. И вдруг прыжок. Она чувствует его когти на своей шее, груди. Её сердце болтается ненужным кусочком тряпки. А пасть льва в розовой пене…

Тэйе гонит сон. Тело её бодрствует. А душа улетает в сочиненные кем-то страшные сказки.

Но жизнь – не сказка. Как растолковать это сыну?

Собственный вымысел для него реальнее подлинной жизни. Почему?

Неужели он соревнуется с богом? Или… слышит его подсказки, так же, как Тутмос слышит своего каменного бога?

Он – не еретик.

Устои жизни нужно иногда менять, как платье, истлевшее от давности, в котором стыдно показаться на званом пиру.

А жизнь – и есть званый пир!

Как мог фараон так напиться, потерять себя, чуть не лишиться ребёнка и её, своей супруги, которая ни минуты не жила бы после смерти сына?

Мужчины – странные созданья.

Отчего солнце оплодотворяет землю, но не женщин? В лучах его так много тепла и неги, что можно понести от одного желанья…

И девочек рожать!

Но сотню дочек она не променяет на одно дыханье своего Аменхотепа. Как будто у них одна на двоих душа…

Что это, я разговорилась сама с собой? – укоризненно подумала Тэйе, не спеша открыть глаза, решила удостовериться, что сын рядом. Рука наткнулась на что-то мягкое. Мяу. Пришлось проснуться окончательно.

Рыжий котёнок, Сыночек Солнца, удобно устроился рядом с будущим Владыкой Нила и, разбуженный нескромною рукой, приоткрыл глаза.

– Он лечебный, – со знаньем дела пропела из-за полога Нефертити. – Когда у меня болело ухо, я спала на нём, как на подушке…

– Девочка моя! Я рада тебе и котёнку! Иди ко мне. Будешь моей дочкой, настоящей. Единственной.

– А ты не прикажешь, чтобы его папу разорвали львы? Мама сказала: бог вина сыграл с ним злую шутку, и он уснул, как раб.

– Думаю, теперь… его папа будет воздержанней, – взяла девочку на руки Тэйе. – Поцелуй Хотепа. Вчера он пришел в себя после твоего поцелуя…

– В лоб поцеловать?

– Куда хочешь…

– Я поцелую ему руку, потому что он спас меня и котёнка, – решительно произнесла Нефертити, юркнув в кровать Аменхотепа.

Её недетская смышлёность, искренность чувств и живость заставили Тэйе улыбнуться, хотя тень горя ещё лежала покрывалом на всём, что окружало царицу. Её любимый сын тоже был как тень, пока его рука не оказалась в маленькой ручке солнечной девочки, поцелуй которой заставил дрогнуть его ресницы.

– Я разрешаю тебе будить меня каждое утро, – важно заявил он, увидев Нефертити, нисколько не удивляясь её появлению в его спальне.

– Я сделаю всё, чтобы ты просыпался от её поцелуев, – охрипшим голосом произнесла Тэйе, удостоверившись, что сын здоров.

– Смотри, котёнок тоже тебя поцеловал, – обрадовалась Нефертити.

– Мама, а что, сегодня мой день рожденья? Почему ты здесь? – спросил Аменхотеп младший. – И все меня целуют…

– Ты вчера ещё раз родился, – предательски осел голос матери.

– Вчера? Я ничего не помню. Вчера мне не дарили подарков. Вчера был день рожденья у папиного храма, – напряг память будущий фараон, чтобы проверить достоверность материнских слов.

– Он забыл про львов, – прошептала Нефертити.

– Пойдем, ты поможешь мне строить город, – подскочил на кровати пятилетний Хотеп.

– Надо умыться, почистить зубы солью и поесть, – чинно заявила девочка. – И пригласить ещё кого-нибудь…

– Зачем?

– Быстрее строить…

Тэйе была счастлива: бог решил уберечь её сына, стерев память о случившемся в амфитеатре.

Уж и задаст она воспитателю Эйе, хоть он и считается отцом Нефертити!

Солнце встало.

Дары солнцу!

А теперь пришла очередь поговорить с мужем…

– Почему ты покинула меня, моя богиня? – протянул ей навстречу руки страдающий с перепоя фараон.

– Вставай, почисти зубы солью и поешь, – не заметив, что повторяет распорядок утра, придуманный Нефертити, скомандовала Тэйе.

– Не могу пошевелить ни одним членом, – пожаловался муж. – Бог, видно, тоже осушил вчера немало кубков…