Лукерья Сайлер - 20 лет потерянного счастья

Вся жизнь героев романа утверждала совершенно иное, чем у Артура, даже противоположное представление о счастье и правилах жизни. Артур впервые взглянул на них по-другому.

Правила были таковы: сначала учеба, затем работа, положение в обществе, свой дом и только потом – семья. Дети должны родиться тогда, когда муж и жена поймут, что их брачный союз удался, и они нужны друг другу. Значит, и дети им нужны тоже.

Все рассчитано, все запланировано. Но кто знает, когда наступит понимание «нужности друг другу» в такой семье? И наступит ли оно? Чтобы соединить две разные жизни в одну, под названием «семья», надо ежесекундно работать над этим. Это труд. В первую очередь, труд духовный. Природа создала человека так, чтобы он посвятил этому всю жизнь и результатом, наградой за это должны быть дети. Те, кто живут по правилам, не задумываются над этим. Зачастую дети рождаются потому, что просто пришло время. Выучились, построили дом, поженились, значит, надо рожать. Бывает и такое: у знакомых или друзей то же все есть, но они еще и ребенка «приобрели», а мы что, хуже? Вот так рождается запланированный ребёнок.

Обычно маме к этому времени уже 35—40 лет, а папа и того старше. В эти годы почти никто не планирует больше одного ребенка. К этому времени появляются устойчивые привычки, и одна из них – быть в покое.

Ребенок, появившийся на свет «по сценарию», как правило, имеет отличные условия для жизни, солидную сумму на карманные расходы, престарелых, молодящихся родителей. Вместо партнера по общению у него компьютер, вместо любви – исполнение всех желаний. Но кто научит его любить, где он этому научится?

Способность любить – великий талант. Он передается по наследству, приобретается, когда ребенок наблюдает любовь между людьми и, в первую очередь, любовь между собственными родителями.

Заканчивается 20-й век. Век великого, небывалого прогресса в развитии человечества: освоение космоса, компьютеризация всех сфер деятельности; найден даже путь к руководству разумом. Если средства массовой информации находятся в одних руках, можно внушить миру любую идею, и даже планирование детей под старость лет. Ведутся работы над созданием человека искусственным путем.

Небывалый прогресс человеческой мысли. Небывалый прогресс в уничтожении духовности. Наступает новое тысячелетие. Каким же станет человек через сто лет? Будет ли он так же любить, страдать, ненавидеть? А если этих чувств не станет, то, что придет взамен? Бездушный интеллект и работа? Не хочется в это верить сейчас. Страшно.

Маленькая книжка заставила Артура задуматься над этим и над тем, правильно ли он живет. Он впервые поймал себя на мысли: « А ведь мне уже сорок. Мало это или много? И что главное в этой жизни? А сама моя жизнь – для чего она в этом большом Мире? Она одна из множеств маленьких частиц времени (человеческих жизней), из которых соткана вечность – неповторимая частица, подобной не было, нет – и не будет. Частица, заполняющая место в огромном потоке времени, отведённое кем-то для людей. Как надо прожить этот миг времени? Твой миг, называемый твоей жизнью?»

* * *

Артур пытался вспомнить, когда же он так рационально начал планировать свою жизнь. Память уносила его на два десятка лет назад, в гимназию – на Рождественский бал, который проводился по традиции ежегодно, и готовился только гимназистами. Учителя, родители, и гости на этот праздник приглашались официально – по пригласительным билетам – и только в маскарадных костюмах. Присутствовать на бале без костюма никому не позволялось. Этот порядок в гимназии был заведен издавна.

В младших классах Артур посещал уроки хореографии и поэтому умел и любил танцевать.

Бал был в разгаре. Артур не пропускал ни одного танца, поочередно приглашая одноклассниц. И вдруг он увидел девушку. Она стояла рядом с площадкой, где разместилась группа музыкантов. Облокотившись на стенку, спрятав руки за спину, девушка наблюдала за оркестрантами. На ней было по-современному сшитое коротенькое ярко-красное платье. Оно очень плотно облегало ее стройную фигуру, блестело и переливалось в свете ламп. Девушка была с короткой пышной причёской и очень ярко накрашена.

– Тебя привлекает этот светофор, или ноги, на которых он установлен? – спросила одноклассница, с которой он в этот момент танцевал.

Артур смутился оттого, что его взгляд был замечен ею, и в тон ответил:

– Мне непонятно, как этот светофор пропустили на бал без маскарадного костюма? И почему я его не видел раньше в нашей школе?